Алексей Шахурин - Крылья победы

- Разрешите посоветоваться с заместителями, конструкторами и заводами?

На это он обычно соглашался, но предупреждал:

- Только не очень долго почесывайте в затылках!

Зато ответ типа "не знаю" выводил Сталина из равновесия. Вспоминается случай, когда командующий ВВС и его заместители разъехались по фронтам как представители Ставки. За командующего оставался начальник Военно-воздушной академии имени Н. Е. Жуковского известный авиатор генерал Н. А. Соколов-Соколенок. Будучи одновременно членом Военного совета ВВС, я заехал в Управление и, зайдя в кабинет командующего, сразу понял, что Соколов-Соколенок в этом кресле впервые. Услышав его ответы на звонки, я посоветовал ему пригласить начальников управлений и решения принимать вместе с ними.

Только вернулся в наркомат - вызов к Сталину. Вижу, вызван и Соколов-Соколенок. Входим к Сталину. Я был в генеральской форме, но поздоровался, как обычно:

- Здравствуйте, товарищ Сталин!

Соколов-Соколенок вытянулся в струнку, щелкнул каблунами и четко доложил: такой-то прибыл по вашему приказанию.

Сталин не любил подобных представлений. Все, кто часто бывал у него из Генерального штаба или с фронтов, знали это и официального ритуала не придерживались.

Оглядев Соколова-Соколенка, Сталин поморщился и начал спрашивать, как идет формирование разных частей: истребительных, штурмовых, бомбардировочных, сколько имеется самолетов, как комплектуется личный состав. А Соколов-Соколенок отвечает лишь одно:

- Не знаю!

Это не знаю, другое не знаю...

- Как это не знаю! - возмутился Сталин.- Как вы можете приходить ко мне и отвечать на мои вопросы "не знаю". Да я вас немедленно арестую! Вы зачем там сидите?

Многие из поставленных вопросов я знал, в частности данные по комплектованию материальной части, и поэтому попытался доложить об этом. Но Сталин, не сбавляя тона, приказал Соколову-Соколенку:

- Чтобы не позднее чем через два часа все необходимые сведения были у меня в письменном виде!

Мы вышли из кабинета. В приемной Соколов-Соколенок, бледный и взволнованный, сказал, обращаясь ко мне:

- Это меня-то, Соколова-Соколенка, арестовать? Я заметил:

- А ты что думал? Давай скорее в ВВС, пригласи генерала Никитина, он все это знает, и готовь справку, не теряя времени.

Как-то в сентябре 1942 года мне позвонил Поскребышев и сказал, чтобы я срочно явился к Сталину.

- Жуков докладывает из Сталинграда,- сказал он,- что оружие на последних самолетах, поставленных в одну из авиадивизий, не стреляет. Почему?

Для меня это было полной неожиданностью.

- Не могу сейчас сказать, товарищ Сталин,- ответил я,- должен переговорить с заводом.

- Переговорите.

Прямо от Поскребышева я позвонил на завод. Оказалось, что и на заводе об этом ничего не знают.

- Мы все проверили перед отправкой, и все стреляло,- ответил директор. Тогда я сказал:

- Немедленно летите в Сталинград, разберитесь!

Вскоре мне доложили, что в одном дефекте виноваты "пушкари", вышла из строя небольшая пружинка на пушках, а в другом - завод. Были слабо натянуты тросы, которые приводились в движение гашеткой пушки, и она не стреляла. Прежде чем этот трос монтировать, полагалось как следует вытянуть, убрать "слабину". Но эту партию самолетов готовили в спешке и "слабину" выбрали плохо. На заводе еще тросы действовали, а когда самолеты попали на фронт, эта поспешность сказалась. Да еще были плохо термически обработаны специальные пружинки, которые ломались.

Сталин сказал, что дефекты надо немедленно устранить, но я уже позвонил в Наркомат вооружения и все, что было необходимо, передал на завод. В течение двух дней заводская бригада и вооруженцы исправили все да еще отремонтировали немало самолетов, с теми или иными поломками вернувшимися из боя. Жуков доложил Сталину о боеготовности авиадивизии, добрым словом отозвался о заводской бригаде.

Война подтверждала главное: наши самолеты выдерживали схватку с самолетами противника.

Боевые действия демонстрировали высокие качества и современный уровень советской истребительной, штурмовой и бомбардировочной авиации.

Осенью 1942 года в небе над Сталинградом появился новый советский истребитель - Ла-5, созданный конструкторским бюро под руководством Лавочкина. Самолет понравился летчикам. Фронтовые испытания истребителя, проходившие в исключительно напряженной обстановке, подтвердили высокие качества новой боевой машины.

С большим доверием относился к самолету Ла-5 будущий трижды Герой Советского Союза и маршал авиации И. Н. Кожедуб. Рассказывали, что, приходя на аэродром, Кожедуб по всей воинской форме приветствовал свою боевую машину. Вот его мнение об истребителе Лавочкина:

"Выполняя полет за полетом, я вроде сроднился с ним, узнал все его повадки. Не любил этот самолет, когда летчик допускал потерю скорости. Я учел его нрав. И он меня понимал, слушался. На нем я сбил 45 самолетов".

В 1944 году И. Н. Кожедуб пересел с Ла-5 на Ла-7 и сбил еще 17 вражеских машин. "На Ла-7 я не боялся вступать в бой с любым количеством самолетов противника и побеждал его,- вспоминал он впоследствии.- Были случаи, когда мы парой "лавочкиных" вели бой против 40 вражеских самолетов и одерживали победу".

А вот мнение другого трижды Героя Советского Союза маршала авиации А. И. Покрышкина: "Самолеты Ла-5 были превосходные. У авиатора есть особое чутье, которым он воспринимает машину, ее мощную силу, покорность, все ее гармоническое совершенство. Я смотрел на гашетку пушек, на приборы и радовался".

Командир одного из полков дважды Герой Советского Союза В. А. Зайцев и группа летчиков сообщали главному конструктору и рабочим завода:

"Наш гвардейский истребительный авиаполк дерется с фашистскими стервятниками на самолетах типа Ла-5, выпущенных вашим заводом. Летчики-гвардейцы довольны вашими самолетами и горячо благодарят за самоотверженный труд. В воздушных боях с фашистскими самолетами Ла-5 показал себя исключительно с хорошей стороны. Машина проста в пилотировании, устойчива и вынослива. Пресловутые "мессершмитты" всех модификаций в бой с нами не вступают. Можем доложить вам, что на ваших самолетах гвардейцы-летчики нашего полка только за месяц сбили 47 фашистских самолетов, не потеряв ни одного своего".

Было сделано все, чтобы Ла-5 скорее запустить в серию. На предприятии, где ставился самолет, развернулось соревнование за выполнение программы выпуска. Передовикам труда приказом по заводу установили поощрения, характерные для трудного военного времени (пара валенок, кусок мыла, кубометр дров и т. п.).

Сам Лавочкин дневал и ночевал на заводе. О том, как он работал в эти дни. вспоминает профессор А. В. Чесалов из Летно-исследовательского института: