Николай Ильюхов - Партизанское движение в Приморьи. 1918—1922 гг.

Теперь не оставалось ни одного пункта, занятого враждебными нам силами, где бы колчаковцы рисковали остаться сами, без охраны интервентов. Весь громадный район южного Приморья, начиная от крайнего севера и кончая китайской границей, был во власти партизан, исключая города, который стал напоминать островок среди необъятного разбушевавшегося моря революционной стихии. Реакция истекала кровью и не находила больше в себе сил, чтобы дать подкрепление таким пунктам, как Шкотово и Сучан. Поэтому мы, вопреки предостережениям партийного комитета, вынуждены были начать битву с интервентами, под крылышком которых ютились белые банды. Партизанам не оставалось делать ничего иного, раз деятельность железных дорог была парализована, города тщательно блокировались, а белые не шли на бой, предпочитая отсиживаться в своих казармах.

28 декабря рота 1-го Дальневосточного полка под командой т. Морозова предприняла набег на японцев, которые в числе 100 человек охраняли сихото-алинский железнодорожный подъемник. Стойкие и отлично укрепившиеся на своих позициях, японцы оказали сильное сопротивление. Бой продолжался около двух часов и обещал продлиться еще неопределенное время, если бы партизаны не решились на смелый и очень рискованный шаг. Они без штыков (у партизанских винтовок, как правило, не было штыков, — это их большой недостаток) с криком «ура» бросились в атаку на японские окопы. Японцы не выдержали и бросились в бегство. Партизаны захватили тут много обмундирования, 900 пудов рису, несколько десятков пудов галет, массу патронов — всего около 3 вагонов груза. Между прочим в вагонах, как это часто бывало в боях с интервентами, оказалось 9 бочек саки (японская водка), вина, коньяк и прочее. Все эти напитки, которыми офицеры воодушевляли своих солдат перед боем, партизаны демонстративно, на глазах у собравшийся толпы мирного населения, вылили на землю в доказательство того, что партизанская дисциплина не допускает употребления алкоголя. Такой поступок чрезвычайно понравился всем, особенно рабочим, которые возгорели гордостью за дисциплину своих бойцов. В этом бою, по странному стечению обстоятельств, обе стороны не понесли существенных жертв, кроме нескольких человек ранеными.

Не удовлетворившись успехами боя 28 декабря, мы решили итти дальше. 3-го января было предпринято наступление на американцев, отсиживавшихся до сих пор на станциях железной дороги. Вспомогательной к Сучанским рудникам базой нашего противника являлась станция Фанза, откуда высылалась охрана на станции Сица и Сихото-Алин. Последний пункт после боя 28 декабря находился уже в наших руках; следовательно, успех нападения на Сицу открывал нам возможность значительно расширить территорию своего влияния по линии железной дороги. В наступлении на американцев мы, впрочем, недооценили силы противника и допустили непростительную оплошность. Желая захватить возможно большее количество оружия и обмундирования, в котором партизаны в силу зимнего времени стали испытывать нужду, мы решили в з я т ь в п л е н весь американский гарнизон, насчитывавший около 200 человек! Для этого мы заготовили письменный ультиматум, в котором от имени командования 1-го Дальневосточного советского полка американцам предлагалось под угрозой истребления всего отряда сдать оружие и верхнюю свою одежду (!), взамен чего мы гарантировали им свободу и неприкосновенность. Вечером три роты партизан при трех пулеметах направились в путь. На рассвете должно было разыграться дело. Успех своего предприятия мы основывали на том, что наше нападение будет в н е з а п н ы м и американцы поэтому не найдут времени для того, чтобы привести себя в порядок и оказать сопротивление. В открытый бой ночью при сильнейшем морозе мы вступать не могли, — нас ожидала бы неудача. Не доходя полверсты до станции Сицы, мы столкнулись сначала с полевым караулом, а затем с заставой противника. Завязался бой. Американцы не выдержали и бежали к своим. Между тем январский мороз, усилившийся к утру, до того давал себя чувствовать, что значительное число партизан отморозили себе ноги и руки. План наш рушился еще и потому, что н е о ж и д а н н о с т ь налета и неподготовленность американцев к бою были уже устранены. Партизаны вернулись назад, отказавшись в эту ночь от наступления.

После этого хотя и не совсем успешного похода партизан в лагере белых интервентов еще больше стала усиливаться тревога. Через неделю станция Сица была добровольно оставлена, и американский отряд ушел на станцию Фанза. Противник, видимо, правильно оценивал развертывающиеся события, чуял приближение грозы и стал форсировать концентрацию своих сил в главнейших стратегических пунктах.

Небезынтересно отметить здесь один случай, характеризующий полную растерянность белой власти в этот период. Мы знаем, что в глазах генералов, по своей идейной скудости не понимавших истинных причин партизанского движения, основными виновниками движения являлись руководители-вожаки. Массы рабочих и крестьян они просто не замечали, и в их глазах победа над партизанами казалась возможной, если будут уничтожены руководители. Для этой цели белогвардейские правители предприняли решительный шаг, гораздо более «решительный», чем в свое время предпринял колчаковский комиссар Приморской губернии Циммерман, который в декабре 1918 г., желая с корнем вырвать «бунтарские настроения» среди трудящихся Сучана, приказом отрешил от учительских должностей Мечика и Ильюхова. Бумажные угрозы теперь не удовлетворяли «спасителей отечества», и в декабре 1919 г. владивостокская контр-разведка, по заданию наместника Дальнего Востока Розанова, составила план убийства руководителей 1-го Дальневосточного советского полка. С этой целью из Владивостока была выслана на Сучанские рудники группа шпионов-террористов, которые, чтобы замаскировать себя, поступили в сучанскую милицию и спустя недели две инсценировали перебежку из белого стана к нам. Предусмотрительные контр-разведчики захватили с собой из управления милиции много оружия, пишущую машинку и еще кой-что и явились к нам с трофеями, которые должны были уверить партизан в искренности их коварного предприятия. План был задуман довольно остроумно и проведен в первой своей части вполне успешно при содействии начальника сучанского отделения милиции Любека. В этот период к нам почти каждый день перебегали из рядов белых в одиночку и группами солдаты, милиционеры, а нередко и офицеры. Неудивительно, что и эти мнимые перебежчики, явившиеся под видом раскаивающихся в своем прошлом, были приняты нами без всяких подозрений. Но искусные контрразведчики упустили одну небольшую деталь: они забыли, что в аппарате самой милиции в это время были наши действительные друзья, которые немедля передали нам о замыслах террористов, и на следующий же день после прибытия шпионов в полк заговор был раскрыт, и пять молодцов арестованы. На судебном следствии провокаторы долго и упорно отказывались раскрыть свой замысел и лишь на третий день понемногу стали выдавать себя. К тому же совершенно случайно у посетительницы одного из арестованных, жены контр-разведчика Китаева, были обнаружены спрятанные ею 4 револьвера, 3 кинжала и бомба, которые она намеревалась передать арестованным, чтобы те, воспользовавшись посещением арестного дома руководителями полка, попытались все-таки осуществить свой план. Об этом факте вынужден был дать показания арестованный Шах-Чернецкий.