Крис Кайл - Американский снайпер

Выборы приблизились и прошли.

Средства массовой информации в США раздули из выборов властей в Ираке большое событие, а для меня это вообще никаким событием не было. Я даже не заметил этот день; я узнал о нем из телепередач.

Я никогда по-настоящему не верил, что иракцы смогут создать в своей стране настоящую функционирующую демократию, но в какой-то момент думал, что у них был шанс. Не знаю, верю ли я сейчас. Это очень коррумпированная страна.

Но я не рисковал своей жизнью ради того, чтобы принести демократию в Ирак. Я рисковал своей жизнью ради моих товарищей, чтобы защитить моих друзей и соотечественников. Я пошел на войну за свою страну, а не за Ирак. Моя страна отправила меня туда, и поэтому сбежать обратно было бы настоящим дерьмом.

Я никогда не воевал за иракцев. Плевать я на них хотел.

Вскоре после выборов меня отправили обратно в мой взвод. Время нашей командировки в Ираке заканчивалось, и надо было уже думать о том, чтобы собираться домой.

В багдадском лагере у меня была своя маленькая комната. Мои вещи заполнили четыре или пять круизных боксов, два больших ящика «стэнли» на колесиках, и разные рюкзаки. (Круизный бокс — это современный аналог сундучка-футлокера; бокс не пропускает воду и имеет в длину около трех футов (90 см). Во время командировок приходится плотно паковать вещи.

У меня еще был телевизор и видео. Любые самые свежие фильмы можно было купить в Багдаде на пиратских DVD за пять баксов. Я купил полную коллекцию фильмов о Джеймсе Бонде, несколько с Клинтом Иствудом, Джоном Уэйном, — я люблю Джона Уэйна. Я особенно люблю его ковбойские фильмы, которые не лишены смысла, как мне кажется. Мой любимый — «Рио Браво».

Помимо фильмов, я проводил много времени за компьютерными играми, моей любимой стала Command and Conquer. У Смерфа была PlayStation, и мы много играли в гольф Тайгер Вудс.

Я надрал ему задницу.

По мере того как в Багдаде ситуация успокаивалась, по крайней мере на какое-то время, вышестоящее начальство решило разместить базу SEAL в Хаббании.

Хаббания расположена в двенадцати милях к востоку от Фаллуджи в провинции Анбар. Это, конечно, не такой очаг боевиков, каким была Фаллуджа, но это и не Сан-Диего. В этом городе еще до первой войны в Заливе Саддам построил химические заводы для производства оружия массового поражения, такого как нервно-паралитический газ и другие отравляющие вещества. Американцев здесь мало кто поддерживал.

Здесь была база армейских частей США, используемая знаменитым 506-м парашютно-десантным полком [имеется в виду 1-й батальон 506-го пехотного (воздушно-десантного) полка, который в 2004 году был переброшен из Южной Кореи в Хаббанию (Ирак), откуда в ноябре 2005-го его перевели в Рамади, где он оставался до ноября 2006-го; этот батальон с 16 марта 1987 до 30 сентября 2005 года входил в состав 2-й бригады 2-й пехотной дивизии армии США, а затем перешел в 4-ю бригаду 101-й воздушно-десантной (воздушно-штурмовой) дивизии. — Прим, ред .], известным всем по сериалу «Братья по оружию» [89] «Братья по оружию» (Band of Brothers) — американский телевизионный мини-сериал о Второй мировой войне, созданный по книге историка Стивена Амброуза. В сериале рассказывается о боевом пути роты Е («Easy») 2-го батальона 506-го парашютно-десантного полка 101-й воздушно-десантной дивизии США. . Они только что прибыли из Кореи, и говоря культурно, ни хрена не знали об Ираке. Я думаю, каждый должен прочувствовать это на собственной шкуре.

Хаббания оказалась настоящей головной болью. Согласно полученным нами распоряжениям, мы должны были занять пустующее здание, но не могли найти подходящее. Нам требовался тактический командный центр, где были бы сосредоточены все компьютеры и средства связи, необходимые нам во время операций.

Наш боевой дух снижался. Мы ничего не делали полезного для войны. Мы работали плотниками — очень уважаемая профессия, но не наша.

Тая:

Во время этой командировки Крис проходил обычное врачебное обследование, и медики по каким-то причинам решили, что у него туберкулез. Доктора сказали ему, что от этой болезни он в конечном счете умрет.

Я помню, что мы говорили с ним как раз после того, как он услышал эту новость. Он был настроен очень фаталистично. Он уже смирился с тем, что умирает, и хотел, чтобы это случилось прямо там, а не дома от болезни, с которой он не мог бы бороться при помощи оружия или кулаков.

«Не имеет значения, — сказал он. — Я умру, и ты найдешь кого-нибудь другого. Люди умирают. А их жены снова выходят замуж».

Я попыталась ему объяснить, что ко мне это не относится. Когда я поняла, что это не действует, я зашла с другого бока.

«Но ведь у нас же есть сын», — сказала я.

«Ну и что? Ты найдешь кого-нибудь другого, и он вырастит нашего сына».

Я думаю, он видел смерть так часто, что сам стал верить в то, что любого можно заменить. Это причиняло мне сильную боль. Он действительно в это верил.

Я до сих пор переживаю по этому поводу.

Он думал, что самая лучшая смерть — на поле боя.

Я пыталась его переубедить, но напрасно.

Он заново сдал анализы, и оказалось, что никакого туберкулеза у Криса нет. А вот отношение к смерти осталось.

Как только лагерь был обустроен, мы приступили к силовым операциям. Нам сообщали имя и местонахождение предполагаемого пособника боевиков, ночью мы навещали его дом, затем возвращались и сдавали задержанного и все собранные улики в изолятор временного содержания.

По дороге мы делали снимки, но не для того, чтобы сохранить теплые воспоминания: так мы прикрывали задницу, свою, и, что важнее, наших командиров. Фотографии служили доказательством, что мы не выбивали дерьмо из арестованного.

Большинство этих операций были обычными, мы не встречали никаких трудностей, и почти никогда не встречали сопротивления. Однажды ночью, впрочем, один из наших парней столкнулся с дородным иракским детиной, который решил, что он не хочет пройти с нами красиво. Он начал бороться.

Теперь, с нашей точки зрения, «морской котик» имел полное право выбить из него дерьмо. По словам нашего бойца, он всего лишь поскользнулся и не нуждался в помощи.

Вы можете трактовать это по своему усмотрению. Мы ворвались внутрь и скрутили толстяка прежде, чем он успел нанести серьезный урон. Наш друг на какое-то время стал «в полосочку» после своего «падения».

В большинстве случаев у нас была фотография подозреваемого. В этом случае остальные данные разведки, как правило, были весьма точными. Парень почти всегда был там, где мы предполагали его обнаружить, и все обычно шло по плану довольно точно.

Но так гладко было не всегда. Мы стали замечать, что если у нас нет фото, то и остальные разведданные ненадежны. Зная, что американцы помещают подозреваемых в тюрьму, иракцы стали использовать это в своих целях, для решения личных проблем. Они наговаривали на своих недругов американским солдатам или представителям администрации, что те-де пособничают боевикам или совершили иное преступление.