Валерий Шамбаров - Белогвардейщина

Небольшая передышка и эти победы значительно улучшили состояние белогвардейцев. Добровольческий корпус пополнялся людьми и материальной частью, потерянной при отступлении. Донцы выходили из шока крушения своего фронта. Их армия выросла и численно: подтянулись отставшие, вернулись в строй дезертиры из занятых красными станиц, не желающие по опыту прошлого года испытывать на себе прелести советской власти. Но крайне неблагополучно дела обстояли у кубанцев. Несмотря на то что фронт вплотную подошел к их родным краям, из 54 тыс. штыков и сабель, оставшихся у Деникина, кубанцев в строю было всего 7 тыс. Остальное казачество дезертировало и сидело по станицам либо пребывало в "формирующихся" частях, причем процесс "формирования" приобретал бесконечный характер. А полки, еще остающиеся на фронте, находились на грани развала.

И опять разложение кубанцев полным ходом шло "сверху". Избранный в ноябре атаман Успенский пробыл на своем посту всего месяц. Часто посещая лазареты, он заразился там тифом и вскоре умер. Тотчас же активизировались левые и самостийники. Играя на деникинских поражениях, ослабивших угрозу нового применения силы, они полностью захватили руководство Кубанской Радой. Она отменила ноябрьские поправки к конституции, дающие атаману право ее роспуска, право "вето". Новым атаманом избрали ген. Букретова - даже не казака, а крещеного еврея. Избрали лишь по принципу враждебности к Деникину (Букретов служил по продовольственной части и был под следствием за злоупотребления). Руководящие посты в Раде и правительстве заняли самостийники и демагоги, снова взявшие курс на раскол - носящий уже даже не идейный, а самодовлеющий характер. Любые действия предпринимались не из целесообразности, а лишь "в пику" главному командованию.

Например, правительственный официоз "Кубанская воля" счел возможным публиковать резолюции эсеров, рассуждавших о возможности переворота, а также меньшевиков, призывавших к соглашению с коммунистами. Когда же по требованиям возмущенного Деникина Букретов был вынужден закрыть газету за подобные публикации, то министр внутренних дел Кубани Белашев лично завез в редакцию распоряжение о закрытии "Кубанской воли" и одновременно... разрешение на издательство газеты "Воля". Попытка Врангеля сформировать на Кубани новую конную армию была парализована в самом начале - местные политики и администраторы не желали идти с ним на контакты, припоминая ему недавний разгром Рады.

18 января в Екатеринодаре собрался Верховный Казачий Круг - 50 депутатов от войсковых кругов Дона, Терека и Кубанской Рады. Верховный Круг объявил себя "верховной властью по делам, общим для Дона, Кубани и Терека" и приступил к созданию "независимого союзного государства" в целях "организации решительной борьбы против большевиков и очищения от них" казачьих территорий, "установления внутреннего спокойствия и обеспечения свободы и права". Никакого положительного результата эта инициатива казачьих парламентов не дала. Новое образование изначально оказалось мертворожденным - делегаты сразу же переругались между собой. Терцы и большая часть донцов стояли за продолжение борьбы единым белым фронтом. Крайне левые кубанцы и донцы все отчетливее склонялись к "замирению" с красными. С трибун они таких мыслей еще не высказывали, но на фракционных сходках обсуждали, порождая нездоровые слухи. Наконец, большинство кубанцев и некоторая часть донцов выступили за разрыв с "реакционером" Деникиным, выдвигая совершенно фантастические проекты - о союзе с Петлюрой, с Грузией, с Азербайджаном, о переориентации с добровольцев на банды "зеленых". Доходило до того, что серьезно обсуждалось предложение некого князя Магалова, неизвестно откуда вынырнувшего, выделить ему ассигнования, на которые он обещал выставить 20-тысячный корпус грузинских добровольцев.

В потоках говорильни терялось всякое чувствб реальности. Вновь выдвигались требования ограничить борьбу "защитой родных краев". Поднимались даже вопросы "исправления границ" казачьих областей за счет включения в них части Воронежской губернии, Царицына, Ставропольской и Черноморской губерний. Говорилось, что стоит только главнокомандующему поклониться этими землями казачеству, и все будет хорошо. Букретов повел переговоры с английскими и французскими дипломатическими представителями о конструировании южнорусской "демократической" власти, и председатель Рады Тимошенко тут же поспешил с трибуны объявить, что казаков поддержат англичане и обеспечат их всем необходимым. Ген. Хольман немедленно опубликовал в газетах опровержение, заявив, что "ни один мундир и ни один патрон не будет выдан никому без разрешения главнокомандующего".

Властью Верховный Круг не обладал ни малейшей, совершенно оторвавшись и от жизни фронта, и от жизни тыловых станиц. Пустое словоблудие, межпартийная и личная грызня, составлявшие его атмосферу, никакого энтузиазма в казачьих массах поднять не могли. Но, как писал Деникин,

"Верховный Круг имел достаточно еще сил и влияния, чтобы склонить чашу весов колеблющегося настроения уставшего, запутавшегося казачества и к разрыву с Добровольческой армией и... к миру с большевиками. И с Кругом нужно было считаться".

Когда самонадеянных лидеров Круга особенно занесло и они даже заявляли, что, "если Круг предложит ген. Деникину уйти, он уйдет", главнокомандующий ответил, что не намерен подчиниться подобным решениям Круга и пригрозил увести добровольцев на другой фронт. Этого местные политики боялись и поубавили наглости. Но в вопросах, где уступки были возможны, Деникин шел на них. Так, он пошел навстречу требованиям кубанцев иметь "свою" армию, которая, как до сих пор Донская, находилась бы в оперативном подчинении главнокомандующему. Фактически дело свелось лишь к смене "вывесок" - Кавказскую армию переименовали в Кубанскую. Вместо Покровского, непосредственно производившего подавление Рады, во главе ее был поставлен популярный на Кубани Шкуро.

Кроме того, Деникин вел с представителями Круга долгие и нудные переговоры о создании общей государственной власти. После эвакуации Ростова Особое Совещание было распущено и создано новое правительство - из тех же лиц, но более компактное, занимавшееся в основном текущими делами. Да и "русская" территория, подконтрольная ему, осталась небольшая - Черноморская губерния, часть Ставрополья и Крым. Теперь речь шла о реорганизации единой власти с участием казачьих образований. В итоге совещаний с лидерами Круга, атаманами, многих споров в феврале было наконец-то заключено соглашение, по которому "первым главой южнорусской власти" признавался генерал-лейтенант Деникин, предусматривалось создание правительства, законодательной палаты, разработка выборного закона, закона о преемственности власти т. п. Появились также положения о законодательной комиссии, разграничении общегосударственной и местной власти. Верховный Круг передал их на рассмотрение в свою комиссию, и до падения Кубани они там и обсуждались. Кабинет министров поручили сформировать Н. М. Мельникову - председателю Донского правительства. Круг должен был отказаться от претензий на законодательные функции. Донская и кубанская оппозиции заявляли: