Генри Харт - Венецианец Марко Поло

Располагая лишь немногими, рассмотренными в предыдущих главах, свидетельствами современников Марко Поло, писавших о нем, мы должны сделать попытку оценить Марко Поло как человека и описать его характер по его собственной книге — читая иногда, когда это допустимо, между строк, — а также по тем документам, какие сохранились в архивах Венеции и иных городов.

Характер венецианцев определялся как комбинация «ловкости и ума, лицемерия, терпеливости, настойчивости, алчности и неистощимой энергии». Можно сказать, что Марко обладал всеми этими качествами за исключением лицемерия, которое у него не проглядывает нигде.

Что он был умен и ловок, это явствует из всей его книги, но поскольку данное понятие имеет весьма широкий смысл, мы не будем на нем задерживаться. Терпеливость является одним из самых очевидных достоинств в характере Поло. Пристальное чтение одной только его книги показывает, что той горячности, которую при соприкосновении с людьми Востока обычно проявляли во вред своим делам люди Запада, у него отнюдь не было. В юности, вероятно, и он отличался порывистостью, упрямством и нетерпением. Однако свое долгое, трехлетнее путешествие он совершил в обществе двух человек, которые были гораздо старше и мудрее его, он ехал вместе с людьми Востока, для которых, как и для нынешних их потомков, время почти ничего не значит. Семнадцать лет жизни среди китайцев — самого терпеливого народа из всех народов — и испытания обратного пути еще больше научили Марко терпению. К тому времени, когда ему перевалило за сорок и он взялся за работу над книгой, он прошел уже огонь и воду и был поистине закаленным человеком; нигде он, насколько можно судить, не поддавался раздражению, не выходил из себя, даже не гневался. Надо также иметь в виду, что он писал свою книгу как серию воспоминаний о тех народах и землях, какие ему довелось видеть, и в ней проявились прежде всего объективные, бесстрастные взгляды и оценки автора, а не какие-то чисто личные его эмоции.

Рука об руку с терпеливостью идет настойчивость — и Марко доказал ее во всех своих делах, даже на пороге смерти. Благодаря своей неистощимой энергии он завоевал дружбу великого хана, и каждая строка, которая написана им или о нем, рисует его как человека, добивающегося своей цели с бульдожьим упорством, как человека безграничной умственной и физической энергии.

Жажда наживы у мессера Марко — это, увы, типичная черта венецианцев той эпохи. И хотя в книге Марко эта черта не дает себя знать слишком резко, нам все же ясно, что быстрые глаза путешественника, где бы он ни оказался, всегда и всюду шарили и искали возможности продать и купить, возможности загрести барыш. Его жадность к земным благам не могло, по-видимому, насытить и наследство, доставшееся от отца, дяди и брата, а способы, посредством которых он преследовал задолжавших ему родственников и чужих людей, бросают тень на всю его натуру, вообще очень прямую, мужественную и достойную. Вполне возможно, что горькое чувство разочарования, которое он испытал, оказавшись после многолетних вольных странствий по всему Востоку прикованным к Венеции, а также то враждебное недоверие, с которым встретили его рассказы и его книгу, ожесточили Марко, заставив его искать забвения в делах и пробудив в нем скряжничество и жадность, дремавшие во время его прежней деятельной жизни.

Мужество Марко неоспоримо. Хотя на пути в Китай он болел в течение целого года, мы узнаем об этом по одной лишь косвенной фразе. За свое долгое пребывание на Востоке и во время тяжкого пути на родину он преодолел бесчисленное множество затруднений, но не обмолвился о них ни словом, сообщив только, что по дороге из Китая в Венецию из шестисот спутников в живых осталось восемнадцать. Какую сагу рассказал бы почти всякий путешественник об одном только этом маршруте — тут можно бы живописать и свои приключения, и самоотверженность, и упорство. Марко встретился с большими трудностями в Трапезунде, но сведения об этом нам удалось разыскать только в семейном завещании. Он попал в плен в битве с генуэзцами. Какое можно было бы дать чудесное вступление к книге, описав эту битву! А он лишь указывает, что написал свою книгу, будучи пленником в Генуе, чтобы избавиться от безделья и доставить удовольствие читателям.

Марко был человеком весьма тактичным. Если взять его книгу, то мы увидим, насколько тактично вел себя Марко с ханом и невольником, купцом и вельможей. Всегда он знал в точности, что и когда нужно сказать и когда надо не подавать голоса.

Некоторые комментаторы, требуя от автора все, что им вздумается, упрекают мессера Марко в отсутствии юмора. Иногда Марко пересказывает слышанные им от других истории самого невероятного свойства, сохраняя серьезнейшую мину. Но временами у него явственно чувствуется и ирония — рассказывает ли он о добродетельном башмачнике или передает нелепые подробности о случке слонов, — и таких мест в книге множество. Правда, когда Марко описывает Россию и русские попойки [115] «Русские попойки» описываются только в одной из поздних версий книги Марко Поло, составленной, как предполагают, на рубеже XIV−XV веков. В ранних версиях, напротив, Марко Поло коротко, но тепло характеризует русских «народ простодушный и очень красивый, мужчины и женщины белы и белокуры» (глава CCXVIII, изд 1955 г., стр. 226). — Прим. ред. , его юмор приобретает раблезианский характер. Но как ошибаются те, кто считает, что у мессера Марко не было чувства юмора!

Касательно религии Марко был для своего времени человеком исключительно широких взглядов Как и каждый европеец в ту пору, он верил в любые чудеса, сколь бы они ни были необыкновенны; без всяких комментариев, как реальный факт, он рассказывает нам не одну историю о чудесах, творимых святыми и подвижниками. Однако он не проявлял никакого ханжества и никакой нетерпимости к людям, верования которых были иные, чем его верования. Если мы попытаемся подойти к нему с точки зрения европейца тринадцатого столетия, то мы увидим, что в своих спокойных и здравых суждениях о чужой вере Марко шел далеко впереди своего века. С каким великодушием рассказал он, при всех своих фактических ошибках, о жизни и деяниях Будды — даже в наши времена немного найдется путешественников столь веротерпимых, чтобы сказать вместе с Марко: «будь он [Будда] христианин, то стал бы великим святым у господа нашего Иисуса Христа».

Пространные описания азиатских пиров, снеди, вин и всей прочей роскоши, какую Марко видел в своих странствиях, убеждают нас, что у него был вкус и любовь к благам земной жизни, хотя он, видимо, проявлял умеренность в наслаждении ими. Иногда в нем проглядывает излишняя щепетильность, но совершенно ясно, что женщины его интересовали чрезвычайно — столько у него острых, проникновенных, временами забавных замечаний о них. Марко был молод, а те нравы, которые он наблюдал мальчишкой в Венеции, вряд ли толкали его на путь отшельника и аскета. Двадцать пять лет прожил он на чужбине, среди чужих народов, жениться на женщине своей расы у него не было возможности. Но всюду, какую страницу его книги ни возьми, он выступает перед нами как глубоко порядочный человек — он много знает, много пережил и видел, но когда речь заходит о его интимных делах, он проявляет чрезвычайную сдержанность.