Василий Шатилов - Знамя над рейхстагом

К броду подошла пехота. И хотя вода доходила бойцам до груди, они двигались довольно быстро.

Подкатила артиллерия на механической тяге. Орудия пришлось перетаскивать с помощью лебедки. Тем временем передовой отряд подступил к Желудам.

Возле этой деревушки действительно переправлялись охваченные паникой неприятельские солдаты. Побросав на восточном берегу оружие, сняв обмундирование, они вплавь спасались от наступавших им на пятки наших танков и пехоты. Полной неожиданностью для них оказались выкрики "Хенде хох!", раздавшиеся с трех сторон. Прибывшие десантом на танках автоматчики под командой старшего лейтенанта Симонова окружили гитлеровцев.

Место было лесистое, и фашисты попытались воспользоваться этим. Они бросились врассыпную. Но загремели очереди автоматов, несколько человек упали на землю. Остальные не стали испытывать судьбу и сдались.

Когда я подъехал к месту стычки, полуголое, а частично и вовсе голое фашистское воинство было уже выстроено. Картина была и смешной и жалкой. За три года войны я впервые видел массовое бегство немецких солдат с поля боя в слепом страхе. В поведении рядовых германской армии все отчетливее проявлялась тенденция - зря не рисковать собой.

Один из немецких офицеров, увидев, что я здесь старший, попросил разрешения обратиться.

- Герр оберет, - сказал он. - Я вижу, что нас собираются куда-то вести. Я прошу одеть всех, а если нет такой возможности - пусть лучше расстреляют в лесу. Хоть мы и пленные, но идти в таком виде по людным местам - это хуже смерти.

- Мы пленных не расстреливаем, - ответил я ему. - Это не в правилах Красной Армии. А одеть вас не во что, неужели вы этого не понимаете? О мужском и воинском достоинстве надо было думать на том берегу. Вы там делали свой выбор. А теперь становитесь в строй.

Пленных повели в том виде, в каком они были. Пока голое подразделение шло лесом, все было в порядке. Но как только оно вступило в деревню Клишино, случилось то, чего мы не предусмотрели. С гиканьем и улюлюканьем выбегали жители со своих дворов и кидали в пленных всем, что попадалось под руку. Конвойные пытались увещевать крестьян, но безрезультатно. Единственно, что мог сделать старший конвоя, - это скомандовать "Шире таг!". И немцы поняли эту команду. Чуть ли не бегом вылетели они из Клишино.

Время перевалило за полдень, когда мне доложили, что противник, напуганный нашим обходным маневром, который мог завершиться окружением, поспешно оставил Идрицу. В этот момент я находился километрах в семи к северу от нее. Мне захотелось взглянуть на освобожденный город. Я сел в машину и минут через пятнадцать въехал в деревянный одноэтажный городок, заросший садами и очень напоминавший крупное среднерусское село.

Бои обошли Идрицу стороной, поэтому нам почти не попадались на глаза следы разрушений. В западной части города, на берегу вклинившегося в него озера Идрия, я увидел толпу плачущих женщин. Оказалось, отступая, фашисты успели кое-что заминировать, и несколько человек подорвались на минах.

Осмотр Идрицы занял немного времени, и я поспешил в оперативную группу штаба дивизии. Наступление продолжалось...

В этот день - 12 июля - Советское информбюро сообщало: "Войска 2-го Прибалтийского фронта, перейдя в наступление из района северо-западнее Новосокольников, прорвали оборону немцев и за два дня продвинулись вперед до 35 километров, расширив прорыв до 150 километров по фронту. В ходе наступления войска фронта овладели городом и крупным железнодорожным узлом Идрица и освободили свыше 1000 населенных пунктов..."

Так перестало существовать Идрицкое направление. Но нам имя этого города запомнилось на всю жизнь. И не просто как обозначение одного из заурядных населенных пунктов на неоглядном пространстве Средней России. Приказом Верховного Главнокомандующего No 207 от 23 июля 1944 года нашей дивизии было присвоено наименование Идрицкой.

Уже после войны я как следует познакомился с тихой, задумчивой Идрицей. Этот городок стал для меня как бы второй родиной.

Поспешишь - людей насмешишь

Итак, Идрицкая группировка противника перестала существовать. Но это не означало, что для нас наступила передышка. 3-я ударная и 10-я гвардейская армии наносили удар в общем направлении на город Резекне. Эти две армии составляли правое крыло 2-го Прибалтийского фронта. А левое его крыло, представленное 22-й и 4-й ударной армиями, наступало вдоль Западной Двины на Даугавпилс.

Позже я узнал, что Резекне и Даугавпилс рассматривались Ставкой как трамплин для броска на Ригу. А освобождение латвийской столицы являлось частью стратегической операции 2-го и 1-го Прибалтийских фронтов, целью которой было перерезать коммуникации, связывающие прибалтийскую группировку противника с Германией.

Начиналась битва за Прибалтику.

Но тогда мне многое не было ясно. Не зная замыслов высшего командования, я не мог связать воедино взаимообусловленные события, казавшиеся разрозненными эпизодами. К тому же у командира дивизии в период наступательных боев попросту нет времени отягощать себя стратегическими раздумьями. Сообразно той информации, что приходилось получать, я мыслил масштабами боевых действий корпуса, армейской операции и лишь в какой-то мере - операции фронтовой.

После освобождения Идрицы для нас сразу же определилась новая цель наступления - Себеж. До него оставалось километров тридцать. Но это были нелегкие километры!

Правда, за сутки мы преодолели почти полпути, преследуя отступающих гитлеровцев по дорогам среди лесов и болот. Но 13 июля нам пришлось задержаться. Впереди простиралась гряда холмов, представлявшая собой очень выгодный естественный рубеж, где немцы могли подготовить крепкую оборону. Собственно, они и готовили ее, стягивая сюда уцелевшие резервы битой нами 23-й пехотной дивизии. Об этом наша разведка имела достаточно сведений.

Штурмовать эту линию обороны с ходу было бы по меньшей мере неосмотрительно. И наш 79-й стрелковый корпус, находившийся на правом фланге 3-й ударной армии, остановился. 150-я дивизия была правофланговой в корпусе. А 207-я стрелковая дивизия оказалась нашим соседом слева. Корпус сосредоточивал силы для такого удара, чтобы не только прорвать оборону врага, но и, наступая без остановки, ворваться в Себеж. Началась подготовка к штурму оборонительного рубежа.

Перво-наперво я произвел на своем участке рекогносцировку. В ней участвовали командиры полков и офицеры штаба. Знакомство с местностью, а также с тем, что удалось пронаблюдать в стане врага, подтверждало вероятность сильного сопротивления. Что ж, это был последний шанс гитлеровцев не допустить нас в Себеж и к лежащей за ним латвийской границе.