Василий Шатилов - Знамя над рейхстагом

То, что сделал Корнилов, выходило за рамки допустимой и нужной инициативы, превращаясь в ее противоположность - неисполнительность. Вина его усугублялась еще и тем, что, решив отступить от предписанных ему действий, он не донес об атом по команде. И боевые маневры дивизии поначалу строились, с расчетом на то, что 674-й полк занял позицию в межозерье.

Но при всей очевидной виновности Корнилова я не мог снять вины и с себя. Ведь я же знал, что он только что с курсов, что у него нет настоящего боевого опыта, что он никогда и ничем не командовал. Все это требовалось взвесить, прежде чем ставить перед 674-м полком столь ответственную боевую задачу. И уж коли такое решение было принято, следовала проконтролировать выход полка на заданное ему направление, убедиться, что Корнилов уяснил суть полученного приказа и свое место в проводимом дивизией бою и правильно начал действовать. Тем более что молодой командир полка с самого начала выказал сомнение в осуществимости поставленной перед ним задачи...

Словом, ознакомившись с материалами следствия, я пришел к убеждению, что отдавать под трибунал Корнилова не стоит. Полк, конечно, доверить ему нельзя. Но разве он не справится с обязанностями на другой, менее ответственной должности, разве не извлечет из всего происшедшего верного урока? Ведь он же честный коммунист, доказавший преданность делу партии за три года войны. Повода усомниться в его личной храбрости он не дал. И есть все основания надеяться, что он научится хорошо воевать.

Все эти соображения я высказал Переверткину. Семен Никифорович внял моим доводам и перевел Корнилова в другую дивизию заместителем командира полка.

"Призраки" лубанских болот

Освободив Резекне, войска 2-го Прибалтийского фронта нацелились на Ригу. Но до нее пока было далеко. А прямо перед нами лежала Лубанская низменность.

Простираясь от Лубанекого озёра на севере до озера Резна-Эзерс на юге, она зеленела лесами и большими, глубокими топями, покрытыми жесткой плавучей травой. Болота эти пользовались дурной славой. По заверениям местных жителей, там прочно обосновались призраки, оборотни и другая нечистая сила.

- Смог бы кто-нибудь провести нас через болота? - спросил я старика латыша - местного старожила.

- Что вы, что вы, - испуганно Замахал тот руками. - Через такие топи даже зверь никогда не проходил.

Вопрос мой не был праздным. 28 июля 79-й стрелковый корпус остановился перед Лубанекими болотами - серьезной естественной преградой на пути к Риге. Противник, надо полагать, связывал с этим рубежом немалые надежды. Низменность пересекалась лишь единственной шоссейной дорогой, по которой могли двигаться автомашины и тайки. Остальные дороги годились только для пехоты и гужевого транспорта. Да и то только одноконного. Все дороги и узкие перешейки между болотами были перехвачены неприятельскими заслонами. Надежд на быстрый их прорыв оставалось мало. К тому же это привели бы к большим потерям. Командующий фронтом поставил задачу пройти через болота в тыл к фашистам. Решить эту задачу поручили нашей дивизии.

А как ее решить? Тут было над чем поломать голову. Сунешься в болота на авось - можешь пропасть и без помощи немцев, А нам нужно пройти через топи и ударить по гитлеровцам. Техники для форсирования болот у нас никакой...

День 28 июля выдался пасмурный и тихий. После обеда мы с офицерами штаба сидели на бревнах у заброшенной лесопилки. Разговор, то затихая, то возобновляясь, шел о том, как перебраться через чертовы трясины. Хоть по воздуху лети! Неожиданно голос подал молчавший до Этого Коротенко:

- А пройти-то можно. Я знаю как.

Все повернули к нему головы. Иван Константинович спокойно продолжал:

- Надо палки сделать, вроде лыжных, с большими кругами из лозы. А из бревен, на которых мы сидим, напилить досок и проложить по болоту настил. По настилу можно будет идти и палками об эту жижу опираться, равновесие держать.

- А что, это идея! - оживленно отозвался Иван Федорович Орехов, наш дивизионный инженер.

Мысль и правда оказалась дельной. Я тут же раскрыл планшетку с картой. Кратчайший путь во вражеский тыл лежал через болото Лиелаис-Пурвс. Расстояние - около пяти километров. Бревен должно хватить. Я распорядился:

- Майор Орехов, ставьте людей пилить кругляки. С наступлением темноты начнете стлать тропу к хутору Мистрики, потом вот на эти отметки. Когда сможете закончить работу?

- К вечеру тридцатого, - немного подумав, ответил Орехов.

- Полковнику Дьячкову лично следить за ходом всех работ. Ясно?

- Так точно.

- Майор Коротенко! Организуйте непрерывную разведку в этом направлении. Подготовьте разведроту к переходу через болото. Поведет ее капитан Тарасенко. Будут прокладывать путь четыреста шестьдесят девятому полку.

Орехов, что-то почеркав в блокноте, сказал:

- Товарищ полковник, по болоту люди смогут пройти с восьмидесятидвухмиллиметровыми минометами и со станковыми пулеметами.

- Вот и отлично. Приступайте, товарищи, к делу. А вы, Артюхов, поднимите весь политотдел на работу с людьми. Надо разъяснить бойцам, какая перед ними стоит необычная задача. Вселите в них уверенность, что это им вполне по плечу. Главное сейчас - настил. На помощь саперам бросим стрелков. Пусть люди поймут, что работа на пилке досок и прокладке тропы выполнение боевой задачи.

План предстоящих боевых действий вырисовывался все отчетливее. По тропе двинется 469-й полк. 756-й полк пойдет в обход по перешейкам. 674-й вслед за ним во втором эшелоне. Удар со стороны болота будет внезапным и облегчит действия частям, идущим в обход.

Связавшись с Переверткиным, я доложил ему свои соображения. Он одобрил план и сказал, что 171-я дивизия, действующая справа от нас, и 207-я, находящаяся слева, согласуют по времени свои удары с нашим. Все будет зависеть от того, когда мы будем готовы к форсированию болота.

Ночью начали класть настил. Саперному батальону дивизии и саперным ротам полков помогали стрелковые подразделения. Разведчики на лыжах, сплетенных из лозы, и при помощи палок с огромными кругами пробирались в глубь болота. За ними шли наши инженеры, намечая путь деревянной тропы. Саперы работали сноровисто, без стука и шума. В некоторых местах приходилось устанавливать мостки, в других - укладывать бревенчатую колею. На готовых участках были совершены пробные переходы. Способ передвижения оказался вполне приемлемым. Он не требовал специальной тренировки.

На следующий день мы с Алексеевым, Коротенко и Офштейном приехали в рощу, откуда начиналась гать. Осмотрели уже сделанные сооружения, опорные палки из хвороста, лыжи-широкоступы. У меня крепла уверенность, что задуманное предприятие увенчается успехом. А это даст не только тактический, но и оперативный выигрыш, которым смогут воспользоваться и армия и фронт.