Федор Раззаков - Максим Галкин. Узник замка Грязь

Тут приехала Эля Мокробородова, концертный директор Макса, и рассматривать что бы то ни было сразу стало неинтересно. Статная, высокая, с длинным хвостом блондинистых волос, с богатейшим низким голосом и чрезвычайно властным видом… По колоритности прямо Раневская и Ахматова в одном флаконе!

«Мы прошлым летом неделю жили практически здесь, – Эля живописно закуривает, – тур был сумасшедший. Мы откуда-то прилетали, дремали здесь часа три – и летели дальше. И так целую неделю…» К нам присоединяется Рома, звукорежиссер Макса. Рома в дредах и свободных рэперских одежках, при взгляде на него в голову никогда не придет, что этот парень занимается музыкальным сопровождением артиста Галкина. «Ром, давно ты с Максом?» – «Шесть лет». Эля – пятый год. Почему-то я не удивляюсь. Со всех сторон положительный герой, владеющий собой – и ситуацией – интеллигентный парень, верный себе и людям, с которыми ему хорошо.

В какой-то момент я обернулась и увидела поднимающегося по лестнице Галкина и… Аллу Пугачеву. «А… Алла Борисовна тоже в Пермь… летит?» – я, признаться, обомлела. «Нет, она Макса проводить. Ну а когда видеться, мы же все время в разъездах», – ни один мускул не дрогнул на Элином лице.

Максим и Алла устроились за барной стойкой. Бармен молниеносно соорудил кофе. Пугачева, абсолютно естественная, расслабленная, какая-то совсем домашняя, вдруг вызвала у меня укол внезапной зависти к Галкину. Это не объяснить, но я вдруг почувствовала, что рядом с ней тепло и мне не хочется отходить… Но отойти, конечно, пришлось – этим двоим явно хотелось поболтать наедине.

Я вернулась в наше диванное гнездо. «Интересно, мы спать будем сегодня?» – мечтательно говорит Рома, растянувшись в кресле. «Не думаю», – качает головой Эля. «Отчего такие невеселые прогнозы?» – спрашиваю. «А Макс не дает спать, – на Элином лице впервые проступает улыбка. – Он всегда что-то хочет смотреть, куда-то идти, что-то новое узнавать. Всех тормошит, заводит. С ним всегда интересно.

С ним не бывает будней». Старшему сыну Эли 26 лет, всего на четыре года меньше, чем Максиму.

Объявляют наш рейс, Галкин прощается с Примадонной и складывает на ленту транспортера свой багаж – кофр и чемодан (и то и другое – Louis Vuitton). Пара минут – и мы на летном поле.

На густом ночном небе висит круглая луна. В ушах – характерный «рокот космодрома». Макс тут же вспоминает, как недавно летел из Бишкека и из иллюминатора видел солнечное затмение. «И ведь представляешь, оно было как раз с того борта, где я сидел…» – «А что, Алла часто провожает тебя?» – этот вопрос беспокоит меня куда больше затмения. «Часто, да. И я ее тоже. Ну а что, это ведь приятно, когда тебя встречают-провожают». Мы садимся в VIP-микро-автобус, едем к нашему самолету. В автобусе темно, по радио Светлана Лазарева поет про «как хорошо мне под знаком Тельца». Макс подпевает, подставляя вместо Тельца остальные знаки зодиака. Эля в темноте копается в кошельке, и он немедленно начинает совать ей какие-то деньги. «Да у меня есть, не надо!» – «Нет, на!» – «Не надо, я сказала!»

В бизнес-класс нашего «Ту» мы загружаемся последними. Максим быстро распихивает по полкам свои и мои вещи. «О, смотри, смотри, Галкин…» – шелестит у меня за спиной. Наш ряд – самый первый. Максим устраивается у окна, я рядом с ним. Через проход, у противоположного окна, почти моментально засыпает Эля. К Максиму же почти моментально начинаются хождения за автографом. «А вот тут распишитесь, пожалуйста…» – «Зачем тут, подождите, я вам фотографию дам», – он достает из сумки специальные заготовки под автограф – небольшие открытки со своим портретом. «Максим, а подарок вам можно дать?» – нависает над нами крупный седой усатый дядька. «Ой, подарок – всегда!» – в голосе Максима слышна знакомая всей стране фирменная интонация. Дядька торжественно вручает любимому артисту две тоненькие брошюрки карманного формата – «Господь дает мне слово» и «От Бога это очищение». Максим ловит мой удивленный взгляд: «Я возьму, а то он обидится…»

Самолет выруливает на взлетную полосу, ласковая стюардесса приносит нам газеты и влажные салфетки. «О, вот, буду читать интервью с Кларой Новиковой… Ну что ты смеешься? Коллега же…» Макс погружается было в чтение, но самолет взлетает, и его внимание переключается на вид из иллюминатора: переливающаяся огнями ночная Москва, стремительно проваливающаяся куда-то вниз, в черноту.

Максим прикрывает ноги синим аэрофлотовским пледом. Стюардесса накрывает нам ужин – чуть-чуть фруктов, кусочек курицы, булочка, чай. Макс намазывает булочку маслом. «Я, как правило, в самолетах не ем. Изредка совсем. Когда часто летаешь, это все очень сказывается на желудке». – «А дома что ты ешь?» – спрашиваю. «Котлеты с вермишелью… Домашнее что-нибудь. Не рябчиков, если ты об этом».

После еды мы находим неожиданное развлечение – сканворд в «Известиях». Газета лежит у меня на коленях, и Максим, перегнувшись через подлокотник, трогательно водит пальцем по клеточкам. «О-о, это Витас на фотографии, я тебе точно говорю. Пять букв как раз». Я спотыкаюсь о «копченую свинину» по вертикали, по горизонтали на ту же букву начинается «двучлен Ньютона». «Что за свинина? Может, хамон?» – я, конечно, еще тот специалист. «Ну здрасьте, а двучлен Ньютона на «х», что ли? Какое «х», когда это бином! А свинина тогда – бекон!»

Воскресенье, 4.30 утра, Пермь.

Самолет сел в пермском аэропорту Савино почти на полчаса раньше, чем должен был. Максим, на лице которого уже проступила щетина, бодро поскакал к выходу. С трапа нас чуть не сдул холодный мокрый ветер, здание аэропорта в предрассветной черноте я не разглядела. Внизу у трапа встречали организаторы: поблескивал серебристыми боками «Мерседес» и маячили два больших букета – один для Макса, другой для Эли. Все быстро-быстро расцеловались, погрузились и покатили в город.

«Организаторами» оказался Илья Белов, статный молодой человек с невозмутимым лицом, и его помощник Саша Термер – невысокий, круглолицый, улыбчивый и очень старательный. Илья вообще живет в Челябинске, но возит артистов по всему региону. Много работает с Галкиным, говорит, что из юмористов это на данный момент самый востребованный артист. В стане Галкина, в свою очередь, говорят, что Белов один из самых профессиональных организаторов.

До гостиницы мы доезжаем за 20 минут. Это Plaza Olimpia на проспекте Мира, новый отель, открывшийся всего пять месяцев назад. Московских гостей тут ждали как минимум на час позже, поэтому завтрак для нас пока не готов. Строим планы на завтра: до концерта Макс хочет непременно попасть в музей – посмотреть тибетскую бронзу. «Нам нужно в номере тебя сфотографировать», – напоминаю я. И тут Галкин спрашивает: