В. Духопельников - Иван Грозный

Итак, опричнину отменили. Народ постепенно приходил в себя. Однако казни не прекращались. Террор лишь изменил их направление: начались казни самих опричников и тех земских деятелей, которые совсем недавно спасли Москву от разгрома татарами. Первым среди них оказался воевода князь Михаил Воротынский. Раб князя обвинил своего хозяина в чародействе, в тайных связях со злыми ведьмами и в желании извести царя. Современники сообщают, что когда закованного М. Воротынского привели к Ивану, то показали доносчика. Воротынский обратился к царю: «Государь! Дед и отец мой учили меня служить ревностно Богу и Царю, а не бесу; прибегать в скорбях сердечных к алтарям Всевышнего, а не к ведьмам. Этот клеветник – мой беглый раб, уличенный в разбое; не верь злодею». Но Иван поверил доносчику. Связанного воеводу положили на дерево между двумя огнями, царь железной кочергой пригребал угли к телу несчастного. Затем еле живого М. Воротынского повезли на Белоозеро, в далекий монастырь, но по дороге князь умер. Вместе с Воротынским замучили князя боярина Никиту Романовича Одоевского, брата Евдокии – первой жены старшего сына Ивана Грозного. Тогда же умертвили старого боярина Михаила Яковлевича Морозова с супругой и двумя сыновьями. Так что казни продолжались, хотя и не были столь массовыми, как раньше. Возможно, царь боялся нарушить свой запрет упоминать слово «опричнина». Но доносы поступали, и Иван продолжал свое дело. В 1575 году казнили старого боярина князя, старейшего воеводу Петра Андреевича Куракина и боярина Ивана Андреевича Бутурлина. Следом за ними настал черед опричников. На плаху пошли: окольничий Петр Зайцев, Григорий Собакин, воевода князь Тулупов, оружейничий князя Ивана Деветелевича. Не пощадил Иван Грозный и церковнослужителей – умертвили псковского игумена Корнилия и его ученика Васиана Муромцева, новгородского архиепископа Леонида и ряд его сторонников.

В обстановке непрекращающихся доносов, местнической борьбы внутри царского удела невозможность официально ввести опричнину побудила мнительного царя найти своеобразный выход: в 1575 году Иван отказался от престола и посадил вместо себя на трон Симеона Бекбулатовича. (До крещения – касимовский хан, единственный сын татарского царевича Бек-Булата, сторонник Ивана IV. В 1573 году крестился, приняв имя Симеон.) Летописец сообщает: «Произволил царь Иван Васильевич и посадил царем на Москве Симеона Бекбулатовича… а сам назвался Иваном Московским и вышел из города, жил на Петровке; весь свой чин царский отдал Симеону, а сам ездил просто, как боярин, в оглоблях, и как приедет к царю Симеону, ссаживается от царева места далеко, вместе с боярами». Итак, царь принял скромный титул князя Московского. Как смиренный верноподданный, он посылал Симеону свои распоряжения в виде униженных челобитных. А удел князя Ивана Московского стал своего рода опричниной. Сущность этого политического маскарада до сих пор не совсем ясна. В беседе с английским гонцом Д. Сильвестром Иван Васильевич говорил: «Хотя мы и объявили тебе, что, по-видимому, мы возвели другого и тем обязали себя и других, однако же это дело еще неокончательное и мы не настолько отказались от царства, чтобы нам нельзя было, когда будет угодно, вновь принять сан, и еще поступим в этом деле, как Бог нас наставит, потому что он еще не утвержден обрядом венчания, и назначен не по народному избранию, но лишь по нашему соизволению. Посмотри также: семь венцов еще в нашем владении со скипетром и с остальными царскими украшениями, принадлежавшими царству, и со всеми сокровищами, которые принадлежат каждому венцу». Возможно, передача власти произошла потому, что царь поверил предсказаниям волхвов о том, что в этом году умрет московский царь. Действительно, Иван Грозный продержал Симеона на великокняжеском престоле всего год, после чего дал ему в удел Тверь. Бывший же удел Ивана IV стали называть двором, и вся территория страны и люди были разделены на земских и дворовых. Это разделение не стало таким жестоким, как в годы опричнины, не сопровождалось оно и массовыми казнями.

Между тем, несмотря на все сложности внутренней жизни страны, Иван Грозный продолжает настойчиво стремиться к Балтике. Правда, теперь России пришлось столкнуться там с новым государством Речью Посполитой. (В 1569 году в Люблине произошло объединение Польши и Литвы в единую Речь Посполитую (республику) во главе с королем, которого избирали на общем сейме депутаты Польши и Литвы.) Объединение придало силы новому государству, но не сразу. После смерти бездетного последнего короля из династии Ягеллонов Сигизмунда II Августа (в 1572 году) в государстве начались длительные смуты. На свободный престол выдвигали свои кандидатуры и германский император, и Иван Грозный, обсуждались и кандидатуры их сыновей. В это время русские войска успешно наступали в Ливонии, где образовалось вассальное России Ливонское королевство. Правителем стал датский принц Магнус, женатый на племяннице Ивана Грозного, дочери казненного князя Владимира Андреевича Марии. Тогда же Россия заключила перемирие со Швецией.

Однако в 1575 году в Речи Посполитой закончилось бескоролевье – на престол избрали трансильванского князя, блестящего полководца Стефана Ватория. Вскоре, уже в 1578 году, он вернул многие ливонские города. В 1579 году в Новгородскую землю вторгаются шведы, а новый польский король отвоевывает Полоцк и Великие Луки. В 1581 году наступление польских войск приводит их под стены Пскова. Шведы в это время захватывают Нарву. Пять месяцев псковичи героически обороняли свой город. Ни артиллерийские обстрелы, ни штурмы города поляками не принесли им успеха. Героическая оборона Пскова спасла Россию от тяжелых территориальных утрат и сорвала планы Стефана Батория завоевать Россию. В 1582 году в Яме-Запольском Россия заключает перемирие с Речью Посполитой, а в 1583 году в Плюссе – со Швецией, утратив в Ливонии все свои завоеванные земли. К Швеции перешла значительная часть побережья Финского залива, правда, Польша вернула России Великие Луки.

В результате Ливонской войны Россия оказалась практически полностью отрезанной от Балтики, в ее руках оставался лишь небольшой участок берега в устье Невы, где не было ни порта, ни крепости. Гигантские усилия всей страны оказались потраченными впустую. Неудача в Ливонской войне стала одной из причин замедленного социально-экономического развития России, консервации в ней феодального способа производства.

Можно считать, что единственным отрадным пятном на фоне неудач внешней политики было продвижение в Сибирь. Откуда же произошло это название? Русская летопись рассказывает, что на реке Обь жил некий царь. Его сын Тайбуга на реке Туре построил город Ченгедин (Тюмень). Другой царь разорил его, но поставил себе город на реке Иртыш, который и назвал Сибирью. От этого города и пошло название земли. Что же касается ученых, то у них нет единой точки зрения по этому вопросу. Одни выводят слово «Сибирь» от монгольского «шибир» (лесная чаща) и полагают, что во времена Чингисхана монголы называли так пограничную с лесостепью часть тайги. Другие связывают слово «Сибирь» с именем «сабиров», или «сипаров», – народа, возможно, населявшего лесостепное Прииртышье. Сибирь населяли малочисленные народы: киргизы, эвенки, ханты, манси, татары, якуты и другие. Каждый из этих народов имел свою древнюю и сложную историю. Они сильно разнились по языку, хозяйственным занятиям и уровню общественного развития. Для большинства сибирских народов основными занятиями являлись охота и рыболовство. Особо важное значение в хозяйстве имела добыча пушнины. Ею торговали, платили дань. Лишь в самых глухих уголках меха использовались только для одежды. Отдельные племена занимались кочевым скотоводством, земледелием в простейших формах и ремеслом.