Святослав Рыбас - Громыко. Война, мир и дипломатия

«Свое глубоко аргументированное выступление А.А. Громыко закончил вещими словами: “Лишней земли у нас нет!” С тех пор многие повторяют эти слова, не зная, кто и при каких обстоятельствах произнес их первым» {449} 449 Там же. С 124. .

Надо ли объяснять, что испытывал сторонник оригинальных решений Шеварднадзе при упоминании имени патриарха, который терпеть не мог верхоглядства? А что испытывал Горбачев?

Поразительно, что сдержанный Андрей Андреевич однажды признался сыну: «Нет, Толя, я с ним давно разошелся, это какой-то звонок, а не мужчина, к тому же, по моим наблюдениям, злопамятный… К сожалению, тот Горбачев, которого я выдвигал в генсеки, и нынешний — совершенно разные люди… Не по Сеньке оказалась шапка государева, не по Сеньке!» {450} 450 Громыко Ан. А. Андрей Громыко в лабиринтах Кремля. С. 145.

Громыко, видимо, и сам чувствовал, что не понимает горбачевскую группу. Так, на Политбюро решали отменить присвоение имени Брежнева «с разных объектов», все согласились, и только один Андрей Андреевич предупредил: «С названия улиц, площадей имя Брежнева, считаю, нельзя снимать. Это рикошетом отразится на нынешних руководителях. Вообще не надо этим заниматься» {451} 451 В Политбюро ЦК КПСС. По записям Анатолия Черняева, Вадима Медведева, Георгия Шахназарова (1985—1991). С. 160. .

Это «вообще» надо было понимать как упрек тем, кто еще вчера возвеличивал Леонида Ильича. Конечно, Громыко не послушали.

Также при обсуждении финансового положения в стране он выступил против повышения цен на хлеб (4 копейки на килограмм), считая, что это заденет пенсионеров. Здесь к нему прислушались, хотя положение было тяжелое: рост внешней задолженности с 7 миллиардов долларов до 11 миллиардов, на 12 миллиардов рублей нет товарного покрытия из-за сокращения продажи водки и падения цен на нефть, трудности с выплатой зарплаты. Тем не менее Горбачев не решался выравнивать баланс.

Кроме взаимоотношения с населением, ожидавшим от нового лидера видимых результатов перестройки, ему надо было думать об американской угрозе. Он говорил, что надо сорвать навязываемый США новый этап гонки вооружений, «иначе — модернизация стратегического оружия», «изматывание нашей экономики», поэтому «не нужно цепляться за частности, за деталями не видеть главного». А Громыко, наоборот, — что необходим длительный поэтапный процесс переговоров, что наскоком все равно ничего не добьешься.

«Может быть, поэтому на переговорах с американцами все чаще серьезные отклонения допускал Шеварднадзе. Неоднократно он принимал требования США, противоречившие имевшимся у министра полномочиям, с оговорками («лично готов согласиться», «требует дополнительного подтверждения» и пр.) или без оговорок, «забывая» отразить этот факт в отчете» {452} 452 Фалин В.М. Без скидок на обстоятельства. С. 316. .

Но никто и не призвал Шеварднадзе к ответу. Значит, был у него заступник наверху.

Горбачев открывал идеологические шлюзы, пытался наладить союз с интеллигенцией, допустил волну критики советского прошлого, доходившей до отрицания всего коммунистического проекта, — и всё в надежде, что раскрепощенное общество будет ему союзником в созидании обновленного социализма. А Громыко в ответ предупреждал, что такая политика несет в себе явную опасность.

Вот одно из замечаний нашего героя на заседании Политбюро 27 октября 1986 года по поводу предложения реабилитировать экономистов Чаянова, Кондратьева, Челинцева и Макарова; «Разве можно это делать? Это были махровые защитники кулачества, против которых выступал Ленин. Хотя они и утверждали, что их идеи использовались при разработке нашего коллективного плана. Мне самому, когда я преподавал политэкономию, приходилось разоблачать этих горе-теоретиков, выступавших главным образом под флагом защиты кулачества и свободного хуторского хозяйства. А теперь нам предлагают, видите ли, реабилитировать этих буржуазных лжеученых. Естественно, на это идти нельзя. И вообще в решении таких вопросов мы должны быть предельно осторожны и сдержанны. Надо уметь правильно оценивать прошлое» {453} 453 В Политбюро ЦК КПСС… С. 98. .

Думается, Андрей Андреевич не мог не знать работ этих крупных ученых, по меньшей мере один из которых — Николай Кондратьев — мирового уровня. Почему же он выступил, как дремучий райкомовский лектор, а не как доктор экономических наук и знающий историю и экономику политик?

Ответ на этот вопрос можно найти в записках его сына. Наш герой вовсе не выступал против возрождения фермерства, на чем настаивал Горбачев, но предупреждал, что сегодня деревня к этому не готова, у фермеров нет ни малогабаритной сельскохозяйственной техники, ни удобрений. «Без техники, а на лошадях сейчас урожая не вырастишь, мы далеко не уйдем. В аграрной политике нужна постепенность, кропотливость и любовь к земле и людям, на ней работающим. В 30-х годах крестьянство, как его ни притесняли, вытащило на своих плечах промышленность. Но тогда коллективизация форсировалась и привела к большим трагедиям. Я на них вдоволь насмотрелся в Белоруссии. Радикальные меры в обратном направлении ничем лучше не будут. Если уж система коллективных хозяйств создана, укоренилась и функционирует десятки лет, ее разрушать нельзя, это погубит снабжение населения продовольствием. Если мы начнем форсировать создание фермерства при начисто отсутствующей базе для его развития, то оно появится, найдется много энтузиастов, затем быстро зачахнет, и на фоне упадка коллективных хозяйств придется завозить много продовольствия из-за рубежа, а ты прекрасно понимаешь, что это может значить в стратегическом плане. Сейчас для развития сельского хозяйства нужны не новые “великие переломы”, а новые элеваторы, склады и овощехранилища» {454} 454 Громыко Ан. А. Андрей Громыко в лабиринтах Кремля. С. 122. .

Да и Горбачев оговаривал, что нельзя разрушать созданную в колхозах производственную структуру.

Дело было не в Кондратьеве и Чаянове и не в кулацких хозяйствах, а в том, что было трудно и даже невозможно быстро объединить мелкие хозяйства и крупные, деградация агропромышленного производства ничего, кроме вреда, уже не могла принести. Пожалуй, назад хода не было. А если и был, то следовало учесть скрытую сельскую безработицу, практическое отсутствие малой энергетики, на которой зиждились крестьянские хозяйства во времена Кондратьева и Чаянова, и самое главное — существующую социальную функцию государства.

Да, надо было правильно оценивать прошлое. К тому же еще при Брежневе Андрей Андреевич выступил за возврат колхозникам урезанных при Хрущеве приусадебных участков, что и было сделано.