Святослав Рыбас - Громыко. Война, мир и дипломатия

а) Район Петсамо должен быть включен в состав СССР.

б) Южный Сахалин, которым в настоящее время владеет Япония, должен быть возвращен СССР.

в) Цепь Курильских островов, которая отгораживает СССР от Тихого океана, должна перейти к нам. Получение Южного Сахалина и Курильских островов отнюдь не обязательно связано с вовлечением СССР в войну с Японией, но подробнее этого вопроса я коснусь ниже (см. раздел “Япония”),

г) При всяких условиях (даже в случае модификации границ с Польшей или Румынией) должна быть обеспечена общая граница СССР с Чехословакией.

Далее необходимы следующие мероприятия, имеющие тесное отношение к границам СССР:

д) Между СССР, с одной стороны, Финляндией и Румынией, с другой, должны быть заключены на длительный срок пак ты взаимопомощи с предоставлением СССР на территории названных стран необходимого количества баз — военных, воздушных и морских. Кроме того, СССР должен быть связан с Финляндией и Румынией системой железных и шоссейных дорог, важных стратегически и экономически.

е) СССР должно быть гарантировано свободное и удобное использование транзитных путей через Иран к Персидскому заливу. С этой целью (а также из других соображений) англо- советско-иранский договор 1942 г. должен быть сохранен с те ми изменениями, которые будут вызываться переходом от войны к миру…»

Также предлагалось:

«Должно быть обращено особое внимание на освоение северного Ирана с помощью целого ряда экономических, культурных и политических мероприятий (советские больницы, советские школы для иранцев, советские кинокартины, советские театры, посылка иранской молодежи для обучения в СССР, изучение русского языка в иранских школах, советская помощь в организации иранских вооруженных сил и т. п.)».

Что касается перспектив Соединенных Штатов, то они в записке НКИД выглядели впечатляющими:

«После разгрома Германии и Японии, при наличии относительно слабых Франции и Италии, в мире останется четыре действительно великих державы — СССР, США, Англия, Китай, из которых последняя (Китай) в течение жизни ближайшего поколения, судя по всем данным, будет числиться великой державой только номинально. Таким образом, руководящая роль в области мировой политики окажется в руках СССР, США и Англии, и от характера отношений между этими тремя державами будет в огромной степени зависеть ход событий.

Какова будет вероятная позиция США после войны, в особенности в первый послевоенный период? Все говорит за то, что США явятся в этот период твердыней в высшей степени динамического империализма, который будет энергично стремиться к широкой экспансии в различных концах мира — в Америке и в Азии, в Австралии и в Африке. Эта экспансия не минует, вероятно, и Европы, хотя здесь она должна будет принять формы несколько иные, чем в других местах. Само собой разумеется, что американская экспансия будет экспансией нового типа: ее оружием будет не столько территориальная аннексия (хотя в известных случаях и она не исключена), сколько финансово-экономическая аннексия. Уже сейчас такая тенденция вполне отчетливо намечается в колониальном вопросе, в области гражданской авиации, в сфере торгового судоходства после войны. Ведь США выйдут из нынешней борьбы с величайшими в мире торговым и воздушным флотами и с почти безграничными техническими возможностями их дальнейшего увеличения. Война способствовала сильному росту производственной мощности США вообще — это значит, что после войны они в гораздо большей степени, чем до войны, будут заинтересованы в расширении своей внешней торговли, в нахождении новых и выгодных рынков. Не случайно уже сейчас американцы стараются пустить корни в Западной и Северной Африке, в Аравии, в Иране. Особенно большие надежды они связывают с Китаем. С приходом к власти республиканцев, что рано или поздно неизбежно, империалистическая политика США примет гораздо более откровенный и циничный характер, чем это возможно при Рузвельте. И, поскольку пока не видно симптомов, говорящих о возможности нарастания в США сильной внутренней оппозиции против такой политики, всем другим нациям пяти континентов придется весьма серьезно учитывать империалистические тенденции Америки как важнейший фактор послевоенной международной ситуации» {126} 126 http://www.pereplet.rU/history/Russia/USSR/1941 -1945/maisk.htm 156 . Многие предложения из этой записки были реализованы и, в частности, «освоение северного Ирана с помощью целого ряда экономических, культурных и политических мероприятий». Как мы увидим, сразу после окончания войны полномасштабное «освоение» началось. Оно же вызвало первый послевоенный мировой конфликт.

После Тегерана авторитет Громыко значительно вырос. Посол словно демонстрировал успешность сталинской кадровой политики, в результате которой была сделана ставка на выросшую в советское время молодежь.

Следующая возложенная на него дипломатическая задача заключалась в согласовании принципов управления Организацией Объединенных Наций, а конкретно — в принятии западными странами предложенного Москвой принципа единогласного голосования, или, говоря другими словами, права вето. Таким образом Советский Союз мог обеспечить, находясь в явном меньшинстве, защиту своих прав.

На совещании по организации ООН в предместье Вашингтона Думбартон-Оксе Громыко был главой советской делегации и отстаивал эту позицию бескомпромиссно. Он отверг намерение американской делегации, предложившей, что стороне, вовлеченной в спор с большой или малой страной, не разрешается голосовать по данному вопросу Вслед за этим он вынес на обсуждение требование, чтобы в ООН были представлены все 16 советских республик.

«Боже мой!» — воскликнул Рузвельт, когда ему доложили об этом. Биограф Рузвельта так описал данный эпизод:

«Он попросил помощника государственного секретаря сообщить Громыко, что подобное предложение (названное во избежание огласки «Х-проблема») уничтожит шансы одобрить идею создания новых Объединенных Наций сенатом или американцами. Фактически предложение о включении в глобальную организацию шестнадцати республик с правом голоса казалось Рузвельту столь абсурдным, что он рассчитывал отговорить от него Сталина. Другая трудность — в вето: чем больше против него возражали англичане и американцы, тем упорнее Громыко настаивал. Стеттиниус, убежденный, что вопрос о войне имеет решающее значение для всего предприятия, решил задействовать последнее средство: согласен ли президент поговорить с Громыко? Не обидится ли Громыко, спросил помощника государственного секретаря Рузвельт, если президент примет его в своей спальне?