Ольга Кучкина - Смертельная любовь

Ольга – из целомудрия или безумия – ничего подобного не оставила, но наверняка пережила что-то близкое.

Все его женщины были побеждены его необыкновенной любовью.

Известно высказывание Пикассо о том, что женщина для него либо богиня, либо подстилка. Возможно, это могла быть одна и та же женщина.

От Ольги Хохловой осталось около полутора сотен писем, закрытых в архиве Пикассо. Когда их откроют – сдается, откроют ящик Пандоры. Страдания, какими сопровождался разрыв с Пикассо, и последующие годы, когда она, полусумасшедшая, не оставляла его в покое, выплескивались в послания, о которых вспоминает Франсуаза Жило: «Ольга писала ему ежедневно длинными тирадами по-испански, чтобы я не могла понять, вперемешку с фразами по-русски, которых не понимал никто, и по-французски, на этом языке письменно она изъяснялась так плохо, что они тоже были не особенно понятны. Строки шли во всех направлениях: горизонтально, вертикально и по полям… Пабло прочитывал эти письма до конца и очень раздражался. Я советовала откладывать их, не читая, но ему было необходимо знать, что она пишет».

Порывая без сожаления с бывшими возлюбленными, Пикассо по-прежнему желал все держать под контролем. Не перенося женской ревности, бешено ревновал сам. «По мне лучше увидеть ее мертвой, чем счастливой с кем-то другим», – приводит Франсуаза Жило его признание.

Двойственность – сказать о нем слишком мало. Множество Пикассо в одном Пикассо – сказать вернее.

Ошеломляет его признание: «Каждый раз, когда я меняю женщину, я должен сжечь ту, что была последней. Таким образом я от них избавляюсь. Они уже не будут находиться возле меня и усложнять мне жизнь. Это, возможно, еще и вернет мою молодость. Убивая женщину, я уничтожаю прошлое, которое она собой представляет».

Людям, ожидавшим найти в нем бурю страстей, стоило бы взглянуть на его энцефалограмму. Врачи, ее делавшие, нашли его удивительно уравновешенным. Хироманты, рассматривавшие линии ладони, – удивительно спокойным.

Он был художник. А художники переплавляют страсти в художественные полотна. В этом их спасение.

У артистки, простившейся со сценой, такого спасения не было.

Дягилев, наблюдавший развитие романа, бросает Пикассо: «Осторожно, на русских девушках надо жениться». «Шутите», – отзывается Пикассо. И – с головой погружается в омут. Его безудержно влечет к русской балерине. Ее сдержанность и чистота, ее воспитание и образование, принадлежность к русской культуре и увлеченность русской литературой завораживают его. Русское искусство в моде. В новой компании, которую составляют русские «мирискусники» Бакст и Бенуа, Ларионов и Гончарова, композитор Стравинский и, разумеется, Дягилев, он черпает новые идеи и новые образы.

В Риме он встречается с Ольгой каждый день. Сидит на каждой репетиции. Они вместе – в Неаполе и Флоренции. Благословенная Италия, словно придуманная для двоих. Богатейшая итальянская живопись, открывающаяся обоим. Предвкушение счастья и само счастье.

Балет «Парад», с изумительными декорациями и костюмами Пикассо, едет в Париж и – проваливается в театре «Шатле». Успех у парижской публики его ждет только через три года. А пока что он направляется в Испанию: Барселону и Мадрид. Художник сопровождает балет и Ольгу. Если для того, чтобы завоевать ее, он должен жениться, он готов.

В Барселоне они проводят четыре месяца. Ольга предлагает ему сделать мастерскую у нее. Они почти не расстаются. Приходит день, когда он представляет ее матери. И вот что слышит балерина: «Бедная девочка, ты понятия не имеешь, на что обрекаешь себя. Будь я твоей подругой, то посоветовала бы тебе не выходить за него ни под каким видом. Я не верю, что с моим сыном женщина может быть счастлива. Он озабочен только собой».

Марии Пикассо трудно отказать в проницательности. В детстве она говорила сыну: «Если изберешь путь солдата, быть тебе генералом. Если захочешь быть монахом, то станешь папой». «Вместо этого я выбрал путь художника и стал Пикассо», – заключает давно взрослый сын.

Предупреждения опоздали. Ольга, не сразу сдавшаяся, уже влюблена.

«Русский балет» Дягилева отправляется в Латинскую Америку. Ей предстоит выбор: расстаться с балетом или с Пикассо. Она расстается с балетом.

Он может поздравить себя с победой. Он завоевал ее.

12 июня 1918 года в мэрии 7-го округа Парижа состоялось бракосочетание Пабло Пикассо с Ольгой Хохловой. На улице Дарю, в русском соборе Александра Невского, их венчают по православному обряду. На этом настояла невеста. Жених во всем идет ей навстречу. Брачный контракт составлен так, что все его – все ее, а если что – то напополам. Он с веселой душой подписывает бумагу, потому что убежден, что этот брак – первый и последний.

На церемонии в качестве гостей и свидетелей присутствуют Серж Дягилев, Жан Кокто, Гертруда Стайн, Анри Матисс, Гийом Аполлинер.

Всего лишь месяц назад, 2 мая, Ольга и Пабло сами были свидетелями на свадьбе Аполлинера. Спустя пять месяцев поэта не станет. В Париже свирепствует испанка. Ночь с 9 на 10 ноября Пабло и Ольга проведут у постели больного друга. А на следующий день, стоя у зеркала в парижском отеле «Лютеция», Пикассо услышит по телефону сообщение о смерти Аполлинера. Он взглянет в зеркало. Его лицо, на котором отразится беспредельный ужас, настолько поразит его, что он тут же примется набрасывать автопортрет. Это его последний автопортрет. Больше он никогда не станет писать себя. У него свои отношения со смертью. Два самоубийства приятелей, мысль о двойном самоубийстве с Максом Жакобом, отвращение к смерти и тяга к ней – что особенно выразилось в страсти к корриде, – крутой коктейль, о котором никому не дано знать.

Сейчас Пикассо счастлив. Медовый месяц они проводят в Биаррице. Их любовь разгорается. Большая любовь.

Они проживут друг с другом 17 лет, и первая половина этих лет будет отмечена светом, радостью и гармонией.

Предыдущую нищету Пикассо засвидетельствует многолетний удачливый продавец его картин Даниэль Генри Канвейлер: «Никто даже не может себе представить всей прискорбной бедности, в какой пребывала его студия на улице Равиньян. Со стен клочьями свисали обои. На свернутых рулонах холстов лежали слои пыли. Около плиты возвышались горы пепла».

30 комнат и студий «Бато-Лавуар», где они жили с Фернандой Оливье, населяли художники, постоянно менявшие мастерские. Мебель, которую они бросали при этом, переходила к Пикассо. Так возникло подобие ложа, разбитый стул, стол и что-то по мелочи.

«Прискорбная бедность» также потому, что Фернанда и он пристрастились к опиуму.

Было время, когда Пикассо, по словам знакомых, выглядел как чистильщик сапог.