Сборник статей - Личности в истории. Россия

Против течения

А. К. Толстой, которого принято считать преимущественно лириком или историческим писателем, в крайнем случае сатириком, был, по определению Соловьева, поэтом мысли воинствующей – поэтом-борцом: «Наш поэт боролся оружием свободного слова за право красоты, которая есть ощутительная форма истины, и за жизненные права человеческой личности»:

Этот мягкий, тонкий человек со всей силой своего таланта прославлял, в прозе и стихах, свой идеал. Не ограничиваясь спокойным отображением того, что являлось из «страны лучей», его творчество определялось еще движениями воли и сердца, реакцией на враждебные явления. А враждебным он считал то, что отрицало или оскорбляло высший смысл жизни, отражение которого есть красота. Красота была для него дорога и священна как сияние вечной истины и любви, как отблеск Высшей и Вечной Красоты. И он смело шел за нее против течения:

Мы неслучайно так обильно цитируем Владимира Соловьева, нашего первого – и великого – философа. Он не был лично знаком с Алексеем Константиновичем, но очень ценил его и его творчество за многие достоинства. Прежде всего они сходились в своем пристрастии к идеалистической философии Платона. Толстой полагал, что истинный источник поэзии, как и всякого творчества, – не во внешних явлениях и не в субъективном уме художника, а в мире вечных идей, или первообразов:

Какую же роль играет сам художник? – Он ничего не выдумывает, да и не может выдумать, создать в том смысле, в каком это понимаем мы сегодня. Он связующее звено, посредник между миром вечных идей, или первообразов, и миром вещественных явлений. «Художественное творчество, в котором упраздняется противоречие между идеальным и чувственным, между духом и вещью, есть земное подобие творчества божественного, в котором снимаются всякие противоположности» (В. Соловьев)…

Алексей Константинович Толстой умер в 1875 году. Ему было 58, дела его были расстроены, здоровье подорвано, но не это было главным… Подводя итоги жизни, он вновь и вновь задавался вопросом: а выполнено ли предназначение, оставлен ли след?

Как бы ни относились мы к творчеству Алексея Константиновича, на этот вопрос нельзя не ответить удовлетворительно. Владимир Соловьев так отметил его значение: «Как поэт, Толстой показал, что можно служить чистому искусству, не отделяя его от нравственного смысла жизни, – что это искусство должно быть чисто от всего низменного и ложного, но никак не от идейного содержания и жизненного значения. Как мыслитель, он дал в поэтической форме замечательно ясные и стройные выражения старому, но вечно истинному платоническо-христианскому миросозерцанию. Как патриот, он горячо стоял за то именно, что всего более нужно для нашей родины, и при этом – что еще важнее – он сам представлял собою то, за что стоял: живую силу свободной личности».

«Закрыт нам путь проверенных орбит!»

В наши дни, когда заново открывается, издается, обсуждается литературное наследие русского модернизма, долгие годы ждавшее своего часа в архивах, Максимилиана Волошина знают многие. Кто-то любит его акварели, а кому-то близка его поэзия. И почти каждому, и не только побывавшим в Крыму, известно, что в Коктебеле находится созданный Волошиным Дом Поэта, где в разные годы жили самые одаренные и образованные люди своего времени: художники, поэты, писатели, актеры… Волошин был не просто хозяином этого Дома, но его сердцем, открытым для каждого. Марина Цветаева сравнила его со светилом, притягивавшим самые разные и сложные «планеты».

В открытом и общительном Волошине было нечто таинственное. Многие из тех, кто знал его, повторяли в своих воспоминаниях формулу из одного волошинского стихотворения: «близкий всем, всему чужой». Он не только был талантливым и глубоко эрудированным человеком, но и обладал особым даром понимать природу и людей. Он мог предвидеть будущее, умел читать по руке и утишать боль. Он дружил с камнями, словом усмирял диких собак и однажды прекратил пожар в своем доме, заговорив огонь. Он никогда не раздражался, не выходил из себя, никогда ни с кем не ссорился и никого не осуждал. Он считал себя «безусловно счастливым человеком» и всю жизнь оставался по-детски радостным. Он раздаривал свои рисунки и стихи и делился всем, что имел: деньгами, временем, знаниями, дружбой.

Максимилиан Волошин, 1928 г.

Волошина хочется назвать миротворцем. Он создавал мир и братство даже там, где они тонули в крови междоусобиц и казались утерянными навсегда. И он действительно «творил миры», и не только на бумаге. Как и другие «мифотворцы» того времени, назвавшие себя символистами, он выделял основное, бессмертное в жизни и в человеке, связывая пестрое и преходящее с вечным.