Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том Ι

11 июня 1880. Среда. В Казани

Утром, погулявши в саду, зашел в церковь во время Херувимской. Здесь, как и везде в архиерейских домах, тоже ежедневно служба: вечером в 7 часов всенощная (как в Москве), утром в 7 часов обедня. — Поехали с Высокопреосвященным Сергием в город, где он — на экзамен, я в Академию. Ректор принял любезно в своей квартире и показал потом библиотеку с великолепной залой и актовую залу — оба здания, которых я не видал прежде, пристроенные. Потом Владимир Владимирович Плотников и два доцента показали Академию. В Церкви студенты пропели. В кабинетах почти никого не было — разъехались на каникулы; в спальнях, в столовой, в аудиториях, — все чисто и в порядке, хотя беднее, чем в Петербургской академии, но лучше, чем в Московской. В учительской комнате, позвавши студентов, — всего двоих Плотников и нашел привести, — говорил о Миссии и звал желающих туда в следующем году. Видел также сад академический, в сопутствии Плотникова и других, и, ходя там, рассказывал о занятиях о. Владимира в Японии. — У ректора потом предложили закуску; пришел и Николай Иванович Ивановский, инспектор, несколько больной от падения с экипажа. — Когда вернулся на архиерейский двор, нашел в комнатах пожертвования ризами и разною церковною утварью из Собора, по распоряжению Высокопреосвященного Сергия, и от него лично — прекраснейшие два облачения. Петр Демидович Миловидов — протоиерей и ключарь соборный — носил вещи из Собора в дом. Осмотревши и принявши все, в втором часу отправился к Горталову. Высокопреосвященный Сергий велел пробыть там не больше пяти минут, а как сделать это, когда я запоздал на полтора часа и когда там приготовлен был завтрак, к которому так долго ждали! В три часа уже я прибыл к Преосвященному Павлу, с которым вместе должен был ехать в загородный дом Высокопреосвященного Сергия — к обеду в два часа. Пока Преосвященный Павел, уже думавший, что я не заеду за ним, и севший у себя за обед, решился ехать, и пока приехали, был пятый час. Очень совестно было, что так опоздал, но вина почти невольная. Пока приехал я — был сам не свой все время с утра от беспокойства, что забыл под подушкой деньги — полторы тысячи рублей, боялся очень, что слуга, перестилая постель, украдет совсем или часть: очень обрадовался, увидевши, что сверток даже не был разворачиваем. У Высокопреосвященного Сергия, значит, очень честная прислуга. — Пообедали, причем Высокопреосвященный Сергий и викарий его очень любезно разговаривали; видно, что в мире и любви живут. Разговор был о памятнике Пушкина и о том, как Преосвященный Аполлос Вятский горячо восстал здесь, будучи проездом, против оказания ему почести со стороны церкви. По уходе викария мы с Высокопреосвященным Сергием долго ходили по саду, причем он сообщил мне много полезных сведений и замечаний касательно чина архиерейского служения, опираясь на авторитет московского Филарета, которого был ставленником в архиерейство. Весь вечер провели вдвоем; дождь был, и из города трудно было приехать.

12 июня 1880. Четверг. В Казани.

(Пишется на пароходе из Самары в Сызрань, 17–го числа)

Утром из загородного дома Высокопреосвященный Сергий отпустил меня одного в город, и я побыл в Семинарии; там были экзамены в некоторых классах. О. ректор любезно показал всю Семинарию: классные комнаты, спальни, рекреационную залу, переплетную, где желающие

учатся переплетному мастерству. Везде чисто, просторно; на дворе гимнастика; ученики держат себя очень свободно. Семинария помещается в верхнем этаже, а в нижнем — лавки, отдаваемые внаем. Ректор на мой запрос ответил, что есть из оканчивающих курс тенор и бас, и баса тут же показал — Вишневского, я застал его списывающим ноты (песни «Я холопа хороню» и пр.). Мне показался очень уж молодым, и я ничего не сказал ему. — Из Семинарии — в Собор, Петра Демидовича Миловидова там не застал, почему сходил к нему на дом — тут же в Консисторном доме. С ним пришли в Собор: подсвечник и иконы в Царские врата, оказались очень годными. Приложился к мощам Святителя Гурия. Кто–то, бывший здесь, пожертвовал один рубль на Миссию, стал выражать благожелания на путь и заплакал. — К Преосвященному Павлу — просить книг; от него — в Казанский монастырь — приложиться к Чудотворной иконе Божией Матери. Матушке казначея, вышедшей показать Собор, предложил пожертвовать на Миссию, по примеру московских обителей. — Опять к Преосвященному Павлу — везти его в загородный дом на обед. Едва решился. — Когда приехали, все гости уже были налицо: ректора Семинарии и Академии, Ивановский, Ильминский, Горталов, Разумов, Виктор Петрович Вишневский, о. Василий Тимофеев и еще несколько протоиереев. — Первый тост Владыка Сергий предложил за мое здоровье, и я должен был отвечать маленькою благодарственною речью и предложением здоровья Владыке. За обедом же устроено было, что я останусь до воскресенья в Казани и отслужу в Соборе, — никак не мог отказать любезности хозяев, хоть и нужно спешить. После обеда гуляли и пили чай в саду; мошка очень мешала. Ильминский, Ивановский и о. ректор Академии долго вечером оставались, ужинали и много говорили. Высокопреосвященный Сергий являл себя в высшей степени радушным и угостительным хозяином.

13 июня 1880. Пятница. В Казани

Утром вместе с Высокопреосвященным Сергием поехали в город. Ко мне пришел Васильев — тенор, семинарист. Понравился, и я заказал ему прийти завтра вместе с Вишневским. Вместе с ним приходил проситься в Японию совсем мальчик — семинарист; отказал, конечно. — Получил письмо П. С. Шапкина, а потом и сам он пришел, просит озаботиться постройкой храма в Ханькоу и снабжением этого места священником; средства и на храм, и на содержание причта обещаются определенные. Жаль, что не могу ничего сделать — за двумя зайцами… С Высокопреосвященным Сергием побыли с визитом у Губернатора Скарятина. Дочь — артистка по живописи, показывала картины своей работы. Скарятин рассказывал, как он удерживает студентов Казанского университета от волнений.

Когда собирались уезжать в загородный дом, пришел В. [Владимир] Владимирович Плотников с желанием поговорить. Владыка посоветовал пригласить его для того в загородный дом, что я и сделал, пригласив — с пароходом в четыре часа. — В назначенное время он явился и предложил взять его миссионером в Японию. Пришел Ильминский и стал мешать нашему разговору; Владыка взял его к себе, и мы кончили; я дал ему 200 рублей на дорогу до Петербурга и посылку матери. Не понравилось мне, что он хочет держать это в секрете здесь и только из Петербурга написать в Академию. Но пусть делает, как знает. Владыке Сергию он сказал о своем намерении оставить доцентуру в Академии и ехать в Японию, и Владыка одобрил. — По уходе его, Николай Иванович Ильминский долго занимал разговором, пока, наконец, уехал с своим «абзой» (дядя — по–татарски, — извозчик его).