Алексей Зотов - Главный соперник Наполеона. Великий генерал Моро

Не обращая внимания на эти вспышки народного гнева, Тюрьо начал следствие. Число подсудимых и свидетелей достигло 150 человек, а учитывая сложность предстоящего процесса, он обещал быть долгим. Некоторую патетику этому действу придала драма, произошедшая в самом начале следствия. 22 марта узники Тампля узнали, что 15 марта на баденской территории был схвачен герцог Энгиенский и по приказу Бонапарта только что расстрелян в Венсенском замке. Сторонники конституционной монархии, как мы уже упоминали, одно время пытались объединиться вокруг третьего претендента на французский престол — герцога Энгиенского из дома Конде, прославленного знаменитым полководцем Людовика XIV, великим Конде. Молодой принц действительно подавал надежды на соответствие репутации знаменитого своего предка, так как обладал недюжинным умом и бесстрашным мужеством. Ему очень хотелось принять личное участие в войне против революционной Франции, и он обсуждал наилучшие средства к осуществлению своих намерений как с агентами английского правительства, так и с эмигрантами. Однако при этом герцог был совершенно неповинен в заговорах и покушениях на жизнь Наполеона. В течение некоторого времени герцог находился в баденском замке Эттенхайме, расположенном всего в пяти километрах от французской границы. В этом замке проживал кардинал Роган со своей племянницей, принцессой Шарлоттой Роган-Рошфор, в любовной связи с которой и состоял герцог Энгиенский. Говорили, что он был тайно женат на ней, но по политическим причинам об этом браке публично не объявляли. Любовь, а не интриги удерживали герцога в этом замке, и он, несмотря на предупреждения об опасности, никак не соглашался укрыться в Англии или где-нибудь в Европе, подальше от Франции. Однако известия об аресте Моро и заговоре Кадудаля подействовали на герцога, словно неожиданный удар молнии. Сознавая свою полную непричастность к заговору, герцог тем не менее стал готовиться к отъезду во Фрайбург. Желая замаскировать неловкость своего положения, он устроил у себя в замке большую охоту и другие празднества, длившиеся целую неделю.

Полицейские ищейки первого консула, не найдя графа д'Артуа на западной границе Франции, обещавшего вернуться на родину с войском, переключили свое внимание на восточную границу. Они утверждали, будто бы в городе Оффенбурге, куда часто ездил герцог Энгиенский, проживали многие эмигранты, которых на самом деле там не было. Они доносили, что молодой принц приезжал в Страсбург и бывал там в театре. Полицейские агенты в своем рвении явно переусердствовали и объявили одного из приятелей герцога, проживавшего с ним по соседству эмигранта, маркиза де Тюмери (фамилию которого немцы выговаривали неправильно) — генералом Дюмурье, интриги которого против консульского правительства вызывали серьезные опасения. Эти донесения Бонапарт получил 5 марта. Почти одновременно с этим первый консул получил от своего агента в Неаполе выдержку из письма Дюмурье адмиралу Нельсону, в котором заявлялось о необходимости для англичан действовать против французов не оборонительно, а наступательно. При таких обстоятельствах казалось не подлежащим сомнению, что Дюмурье находится как раз на берегах Рейна и вместе с герцогом Энгиенским разрабатывает план вторжения во Францию. Распространялись всевозможные слухи, в которых истина перемешивалась с небылицами. Выяснилось, что старый интриган и заговорщик — генерал Вильо снова появился на юге Франции. Говорили, что герцог Беррийский едет в Бретань, граф д'Артуа, возможно, уже находится в Париже, а герцог Энгиенский с генералом Дюмурье стоят на восточной границе. Первый консул, естественно, чувствовал себя опутанным целой сетью заговоров. Арестованный Жорж Кадудаль показал вначале, что действовал по поручению принцев королевской крови, но на последующих допросах замкнулся и упорно молчал. Его слуга заявил, что Кадудаль виделся при нем, в предместье Шальо, с молодым человеком, производившим впечатление очень знатной особы. Тайная полиция первого консула вспомнила, что в январе месяце герцог Энгиенский хлопотал у французского посла в Вене о выдаче ему паспорта для проезда через Францию. Отсюда она сделала вывод о том, что празднества в Эттенхайме служили только маской, чтобы прикрыть отсутствие самого хозяина, находившегося, без сомнения, в Париже, где тогда и проходило секретное свидание между Кадудалем и таинственным незнакомцем. Такова была цепь якобы фактических доказательств, убедивших Бонапарта в том, что герцог Энгиенский действительно участвовал в заговоре с целью покушения на его жизнь.

Посоветовавшись с Реалем, Фуше и Талейраном, Бонапарт 10 марта отдал приказ незаметно вторгнуться на баденскую территорию и захватить герцога.

Вечером того же дня к Рейну через Страсбург был отправлен отряд, под командованием Орденера, с задачей окружить и занять замок Эттенхайм. Второй отряд, под командой Коленкура, выступил на другой день в Оффенбург. Коленкуру было поручено передать дипломатическую ноту баденскому двору. Ни тот, ни другой командир не знали задачи друг друга. Отряду Коленкура было поручено рассеять вооруженное формирование эмигрантов, находившееся в районе Оффенбурга, и потребовать выдачи известной интриганки, баронессы Рейх. Орденеру было приказано, в свою очередь, арестовать герцога Энгиенского и доставить его в Париж. Узнав, что баронесса уже арестована, а донесение полицейских агентов о существовании вооруженного отряда эмигрантов в Оффенбурге лишено всякого основания, оба генерала немедленно приступили к выполнению подробных инструкций первого консула относительно ареста герцога Энгиенского.

12 марта герцог был предупрежден об угрожавшей ему опасности, но он оказался не робкого десятка и отправил своего человека в Страсбург разузнать, насколько опасность действительно была велика. Проснувшись утром 15 числа, он убедился, что дом окружен французскими войсками.

Герцог сдался, не сопротивляясь, хотя у его кровати лежала пара заряженных пистолетов. В замке был произведен тщательный обыск и все бумаги конфискованы. Вечером герцог, со своими друзьями и домочадцами, был заточен в цитадель Страсбурга, а 20 марта его доставили в Венсенский замок.

Из донесений, полученных от Коленкура 17 марта, первый консул уже знал, что никакого Дюмурье на берегах Рейна и в помине не было, а в бумагах герцога, которые он прочитал лично 19 марта, не содержалось ничего предосудительного. Однако Бонапарт выудил из контекста две фразы, которые сами по себе, без привязки к конкретному тексту, могли послужить основанием для вынесения приговора о смертной казни. В одной из этих фраз герцог объявляет французский народ «своим жесточайшим врагом», а в другой сообщает, что за время «своего двухлетнего пребывания за границей ему удалось войти в контакт с французскими войсками, дислоцированными на Рейне» (то есть с армией Моро. — А. З. ).