Александр Панцов - Дэн Сяопин

Бывший заключенный одной из тюрем рассказывает: «[Как-то в апреле 1976 года] около 2 часов дня меня привели в комнату для допросов… Здесь меня ожидали три пожилых ганьбу, явно сотрудники министерства общественной безопасности.

— Ты читал сегодня газеты? — спросили они.

— Да, — сказал я, — читал.

— Что ты думаешь о том, что в них написано?

— Я прочел, что плохие люди устроили беспорядки на площади, напав на революционных военных. Но… я не понимаю, как за этим мог стоять Дэн Сяопин… Лично я не могу поверить, чтобы Дэн подзуживал хулиганов нападать на Народно-освободительную армию. Он вырос в ней. Он руководил ею. Он живет армией.

Я думал, меня накажут. Но вместо этого все рассмеялись.

„Что же происходит?“ — подумал я. Было не похоже, что они пытались заманить меня в ловушку. Они были счастливы… Я вернулся в камеру смущенным» 102.

В июле в жизни Дэна произошли определенные перемены. Он и Чжо Линь получили разрешение воссоединиться с детьми. Все опять собрались в старом доме. «Отец и мать смогли не только увидеть своих сыновей и дочерей, но — что их еще больше обрадовало — повидаться с любимыми внуками», — пишет Маомао 103.

Здесь, в небольшом одноэтажном особняке, в ночь с 27 на 28 июля они испытали удары страшнейшего землетрясения, сила которого в эпицентре, находившемся в 150 километрах к западу от Пекина, в городе Таншане, достигала 7,8 балла. Миллионный Таншань оказался полностью разрушен. По официальным данным, в нем под завалами погибло более 240 тысяч человек, свыше 160 тысяч были ранены [83] По другим оценкам, только погибших насчитывалось около 650 тысяч. . Маомао вспоминает: «Я выбежала в коридор, громко крича: „Землетрясение! Землетрясение!“ В это время сзади меня раздался грохот, я повернулась и увидела, что вдруг разрушилась бóльшая часть потолка коридора… В это время Дэн Линь и Дэн Нань тоже выбежали из своих комнат. Мы посмотрели друг на друга и разом громко закричали: „Папа! Мама!“… Мы… проникли [в их комнату] и увидели родителей, крепко спавших. Они приняли снотворное и не могли проснуться. Мы поторопились их разбудить и помогли им быстро выбраться наружу. В это время небо качалось, земля ходила ходуном, из ее глубоких недр доносился однотонный мощный гул, повергавший людей в ужас… Вдруг Дэн Линь громко закричала: „Там же еще дети!“ Внезапно застигнутые опасностью, мы только и думали, что о папе с мамой, а о детях совсем забыли. Развернувшись, мы бросились в шатавшийся дом, схватили спавших детей в охапку и выбежали во двор» 104.

После этого долгое время Дэн с семьей ютился около дома под наскоро сколоченным тентом. На улицах и во дворах обитали тогда большинство пекинцев. В чудом уцелевшие, но полуразрушенные дома люди боялись возвращаться.

В создавшихся условиях жителям столицы да и других районов страны стало совсем не до критики Дэна. Все только и говорили, что о землетрясении. Массовой пропагандистской кампании так и не получилось.

А вскоре весь Китай потрясла еще одна новость: 9 сентября в 00 часов 10 минут скончался Мао Цзэдун. Вся страна погрузилась в траур. 18 сентября на митинг памяти Мао на площади Тяньаньмэнь собрались более миллиона человек, траурные собрания прошли во всех городах и «народных коммунах». В три часа дня на три минуты в скорбном молчании под непрерывный гудок заводов и фабрик замерла вся страна. С траурной речью на площади Тяньаньмэнь выступил Хуа Гофэн. Он заявил, что «Председатель Мао Цзэдун будет вечно жить в наших сердцах», и призвал всю партию, армию и народы Китая, «обратив горе в силу», выполнить завет «великого кормчего»: «Проводить марксизм, а не ревизионизм; сплачиваться, а не идти на раскол; быть честным и прямым, а не заниматься интриганством». (Этот завет Мао дал партийным и военным руководителям в августе 1971 года 105.) При этом Хуа выдвинул ряд задач во внутренней и внешней политике, подчеркнув, в частности, необходимость продолжать революцию при диктатуре пролетариата и «углублять и развивать критику Дэна и борьбу с правоуклонистским поветрием пересмотра правильных оргвыводов» 106.

Смерть Мао переживал и Дэн. Конечно, «великий кормчий» часто бывал несправедлив к нему, но ведь не дал же он «четверке» уничтожить его! А мог бы отправить вслед за Лю Шаоци! Дэн чувствовал, что потерял великого Учителя и старшего товарища. 18 сентября вместе с семьей он организовал дома свою траурную церемонию. Надев черные повязки и встав полукругом, он и его домочадцы молча кланялись портрету покойного 107. Позже Дэн скажет о „Мао: «Мы… ни в коем случае не можем недооценивать великих заслуг товарища Мао Цзэдуна. Ни при каких обстоятельствах не можем умалять светлого образа товарища Мао Цзэдуна на протяжении всей истории китайской революции… Тех, кто не повиновался ему, он хотел проучить, но все-таки знал меру» 108.

Учить Дэна продолжали и преемники Мао: Хуа Гофэн и «группа четырех», возобновившие массовую кампанию его критики и все еще державшие его под домашним арестом. Правда, режим содержания Дэна был по-прежнему мягким: ему и Чжо Линь просто не разрешали выходить на улицу. Но все остальные члены семьи пользовались свободой, а потому могли служить связными между отцом и остальным миром. Что они и делали, принося Дэну газеты и передавая слухи.

Именно от одного из членов семьи, Хэ Пина, мужа Маомао, Дэн 7 октября 1976 года узнал потрясающую новость, о которой пока официально не сообщалось: за день до того в Чжуннаньхае Хуа Гофэн арестовал членов «группы четырех», включая вдову Мао Цзэдуна Цзян Цин, а также племянника «великого кормчего» Мао Юаньсиня! Об этом родителям Хэ Пина по секрету рассказал старый боевой товарищ, имевший доступ к секретной информации. А те тут же поделились радостью с сыном.

— Все быстро сюда! Быстро сюда! — закричал Хэ Пин, влетая в дом тестя.

«Волосы и лицо у него [были] потные и вид возбужденный, — пишет его жена, — и [мы] поняли, что случилось что-то важное. В то время мы все боялись, что в доме установлены подслушивающие устройства, и поэтому, когда надо было сообщить что-либо важное, мы принимали меры предосторожности и говорили тихо. На этот раз отец, мать и бывшие тогда дома Дэн Линь, Дэн Нань и я — все мы направились в уборную, закрыли дверь, открыли посильнее кран ванны. Под шум льющейся воды мы окружили Хэ Пина и выслушали его рассказ о ходе разгрома Центральным комитетом партии „группы четырех“. Отец слышал плохо, шум льющейся воды был сильным, поэтому он часто задавал вопросы, когда что-либо не мог расслышать» 109. Дэн Линь, Дэн Нань и Маомао прыгали от радости, а сам Дэн в волнении мял пальцами сигарету, забыв, что хотел ее закурить.

Да, новость действительно была сногсшибательной! Дэн понял, что «тихий» Хуа Гофэн решился арестовать «четверку», несомненно вступив в союз с высшими чинами армии, то есть с людьми, до сих пор примыкавшими к нему, Дэну. Никаких подробностей переворота он, понятно, не знал, но ведь и новичком в политике не был. Восторг переполнял его!