Коллектив авторов - Александр III – Миротворец. 1881-1894 гг.

Цесаревичу Александру Александровичу предстояло тяжкое испытание, при цельности его характера особенно ему трудное.

По наследству от брата переходит к нему „его невеста“. Вопрос этот был предрешен, и всесильный довод государственной необходимости не давал места рассуждениям. Представляю судить, что должен был испытывать цесаревич. Он преклонился перед необходимостью, перед долгом, но ни в каком случае ни перед кем не лицемерил. Конечно, не мог он лицемерить и перед невестой. Явление было необычное, но оно не могло не внушать к нему уважения».

12 июня 1866 года было официально объявлено о помолвке цесаревича Александра Александровича и принцессы Марии-Софии-Фредерики-Дагмар. К свадьбе готовились очень тщательно. 1 сентября 1866 года принцессу Дагмар провожали в далекую Россию. Великий сказочник Ганс Кристиан Андерсен не сдержал слез, когда принцесса, проходя рядом с ним, протянула для прощания руку «Бедное дитя!», – напишет он позже. – « Всевышний, будь милостив и милосерден к ней! Говорят, в Петербурге блестящий двор и прекрасная царская семья, но ведь она едет в чужую страну, где другой народ и религия, и с ней не будет никого, кто окружал ее раньше». Торжественный въезд принцессы в российскую столицу был назначен на 17 сентября.

А в октябре 1866 года Александр женился на невесте покойного брата, принявшей при крещении имя Мария Федоровна. В их семье воцарилась удивительная теплота отношений. Вскоре новый наследник стал не только молодоженом, человеком семейным, но и отцом. Александр любил семью и детей. «Рождение детей, – пишет он Победоносцеву в связи с появлением на свет дочери, – есть самая радостная минута жизни и описать ее невозможно, потому что это совершенно особое чувство».

ИЗ ДНЕВНИКА АЛЕКСАНДРА АЛЕКСАНДРОВИЧА. «Я чувствую, что могу и даже очень полюбить милую Минни [так в семье Романовых звали Дагмару], тем более что она так нам дорога. Даст Бог, чтобы все устроилось, как я желаю. Решительно не знаю, что скажет на все это милая Минни; я не знаю ее чувства ко мне, и это меня очень мучает. Я уверен, что мы можем быть так счастливы вместе. Я усердно молюсь Богу, чтобы Он благословил меня и устроил мое счастье».

«Я уже собирался несколько раз говорить с нею, но все не решался, хотя и были несколько раз вдвоем. Когда мы рассматривали фотографический альбом вдвоем, мои мысли были совсем не на картинках; я только и думал, как бы приступить с моею просьбою (с предложением. – Прим. ред.). Наконец я решился и даже не успел всего сказать, что хотел. Минни бросилась ко мне на шею и заплакала. Я, конечно, не мог также удержаться от слез. Я ей сказал, что милый наш Никс много молится за нас и, конечно, в эту минуту радуется с нами. Слезы с меня так и текли. Я ее спросил, может ли она любить еще кого-нибудь, кроме милого Никса. Она мне отвечала, что никого, кроме его брата, и снова мы крепко обнялись. Много говорили и вспоминали о Никсе, о последних днях его жизни в Ницце и его кончине. Потом пришла королева, король и братья, все обнимали нас и поздравляли. У всех были слезы на глазах».

С. Д. ШЕРЕМЕТЕВ. МЕМУАРЫ. «Живо помню день приезда принцессы Дагмары. То был ясный сентябрьский день. Я был в строю Кавалергардского полка, расположенного у въезда в Большой Царскосельский дворец, ждали мы долго и нетерпеливо, ожидали видеть ту, чье имя облетело всю Россию. Вот наконец показалась четырехместная коляска прямо из Петергофа, все взоры устремились по одному направлению. Принцесса Дагмара приветливо кланялась во все стороны и на всех произвела чарующее впечатление. Дни стояли ясные, солнечные, несмотря на сентябрь. Тютчев воспел „Дагмарину неделю“, то была действительно радостная и светлая неделя. Видел я, как подъехала коляска ко дворцу, воображение дополняло встречу, и слышался церковный привет: „Благословен грядый во имя Господне!“ Вслед за тем начался ряд празднеств: балы, иллюминации, фейерверки. Они, конечно, были тягостью для цесаревича. Я был на одном бале и видел, как цесаревич стоял во время кадрили около своей невесты, но это продолжалось не долго. Он решительно заявил, что танцевать не намерен, и слово это сдержал к немалому смущению придворных и семьи. Вообще, в роли жениха цесаревич, по-видимому, был невозможен, по крайней мере, до меня доходили отзывы пюристов, находивших его поведение крайне неудобным. Он показывался в публике по обязанности, у него было отвращение ко всяким иллюминациям и фейерверкам, ко всему показному и деланному. Он не стесняясь делал по-своему и вызывал нетерпеливое неудовольствие родителей. В публике стали еще более жалеть невесту, лишившуюся изящного и даровитого жениха и вынужденную без любви перейти к другому – человеку грубому, неотесанному, плохо говорившему по-французски и в корне враждебному всем преданиям Готского календаря. Таков был господствовавший в придворных кругах отзыв… Зато популярность принцессы Дагмары росла. В ней видели залог благополучия, и на нее возлагали всю надежду, а она своими лучистыми глазами зажигала сердца, простота ее и прелесть сулили счастье и покой. Нелегко было ей в новой, еще чуждой ей обстановке. Императрица Мария Александровна относилась к ней сдержанно, словно подчеркивая измену своему любимцу».

Где бы ни появлялась датская принцесса, она производила исключительно благоприятное впечатление. Александр Александрович был покорен добротой, искренностью и нежной женственностью своей избранницы. Внешне они были совсем не похожи друг на друга. Дагмар была хрупкая, грациозная, обладавшая взрывным характером, а Александр – основательный, большой, молчаливый. Но они хорошо ладили друг с другом. Они старались быть всюду вместе: гуляли, читали, рисовали, музицировали, составив неплохой дуэт корнета и фортепиано.

12 октября 1866 года в Большом соборе Зимнего дворца происходила торжественная церемония миропомазания, в ходе которой Дагмар получила новое имя – Мария Федоровна и новый титул – великая княгиня. А 28 октября состоялась свадьба.

Впереди у них было 28 лет совместной жизни, сложившейся так, что Александр III запишет в своем дневнике: «Такую жену, как я имею, дай Бог каждому иметь, и тогда можно быть спокойным и счастливым». Если между супругами и случались размолвки, то совсем незначительные, быстро заканчивавшиеся примирением.

В конце 70-х гг. 19 в. радикальная интеллигенция, объединенная в русле революционного народничества, готовилась нанести решающий удар. Народники выступали против капиталистического развития общества и государства как общественного института, поэтому они устроили охоту на царя-реформатора. Они взорвали мину под царским поездом, устроили взрыв в Зимнем дворце. 1 марта 1881 г. террорист-смертник И. Гриневицкий смертельно ранил Александра II.