Наталия Варбанец - Йоханн Гутенберг и начало книгопечатания в Европе

Собственная Шеффера честолюбивая конструкция — без Фуста — проявилась рано, в тех донатах шрифта В 42, колофоны которых, повторяя псалтырные формулы об изобретении, называют его одного со «своими инициалами». Последнее, кроме «авторской заявки», означает, видимо, что Шеффер их у Фуста купил, т. е. после второй Псалтыри начал собирать собственную печатню. Это наряду с его обозначением как слуги (т. е. наемного работника) Фуста в некоторых колофонах говорит, что до его женитьбы на дочери патрона в отношениях между обоими были разные фазы. И после смерти Фуста тоже. В издании Юстиниана от 28.V.1468 г. (сразу после смерти Гутенберга) приложена версификация корректора типографии (повторена в 1472 и 1473 г.), сообщающая, что первыми печатниками были два Йоханна, а затем к ним присоединился Петр, который их превзошел, причем как sculpendi lege sagitus — искусный резчик (гравер): теперь он понимал, что для притязаний на изобретение такая репутация необходима. Принять некоего второго Йоханна «в компанию» изобретателей было «прилично» и ни к чему не обязывало. Так началась та версия, которую спустя еще 15–17 лет он изложил Тритемию. Судя по отдельным штрихам, ученый аббат не просто встречался с Шеффером, а для выяснения спора об изобретении. По-видимому, ему был показан хельмасиергеровский акт (отсюда слова из жалобы Фуста в «Хирзауских анналах»). Вставал, видимо, вопрос и о колофоне «Католикона». И Шеффер, пользуясь анонимностью издания, представил этот все еще острый для себя документ как декларацию двух первоизобретателей (кстати, в 1482 г. умер и Изенбург). Исключен страсбургский период Гутенберга: Шефферу нужно перенести изобретение на время, совпадающее со ссудой Фуста (отсюда 1450 г.). Не столько, чтобы придать значение советам своего тестя: по Шефферу, Гутенберг и Фуст изобретают все способы предтипографской печати (литые матрицы вряд ли вообще были, они, видимо, спутаны с литыми «формами» — пластинами; см. гл. II), что позволяло приписать себе изобретение отливать литеры, «как это делают сейчас». Насчет усовершенствований, внесенных Шеффером, догадок много. Одно несомненно было — отказ от гутенберговской системы знаков. И столь же несомненно, что ничего по линии металло-технических умений, он — и никакой писец — к изобретению Гутенберга добавить не мог. Сбивчивость технических сведений в его рассказе говорит скорее о том, что Шеффер с производством шрифта, включая гравировку, знаком был «вприглядку». Ему оно было не нужно — сперва по его функции наборщика (при его квалификации как книгописца, наверное, дорого оплачиваемой), затем потому, что объединение с Фустом позволяло поручать эту «черную» работу наемным людям, давая им образцы; у Шеффера было достаточно дела по производству и сбыту изданий. Были и другие отголоски его притязаний на изобретательскую славу. В 1499 г. в Венеции книга Полидора Вергилия Урбинского изобретателем книгопечатания называет Шеффера, вопреки более ранним итальянским известиям и как бы опровергая их ссылкой на его conterranei — земляков. Это повторено в изданиях 1503, 1509 и 1512 гг. (автор заменил Шеффера Гутенбергом в издании 1517 г., ссылаясь на concives — сограждан — изобретателя). Их отголоски — в кантате 1505 г. синдика немецкого студенчества в Болонье Шеурля, восхваляющей немецкую нацию за изобретение книгопечатания — в 1460 г., кто бы его ни изобрел, Гутенберг или Петр (претворение колофона «Католикона»); в 1553 г. в «Нюрнбергской хронике» Пауля Ланге оба соединятся в одно лицо — Петера Гутенберга.

Однако именно Шефферу прослыть изобретателем книгопечатания не удалось. Более того, ему пришлось пережить воскресение славы Гутенберга. В течение посмертного 25-летия в Германии известно всего одно упоминание о нем — около 1475 г. в «Поэтической истории» [10] Poetische ystory von wannen das heylig roemische reich seinen Ursprung erstlich habe und wie es darnach ins deutsche lant kumen sey. Ханса Фольца из Вормса, нюрнбергского стихотворца, цирульника и печатника своих стихов. Иначе за ее пределами. К предисловию Фише можно добавить: в 1474 г. в Венеции «Хронику» Рикобальда Феррарского под годом 1458 (год ордонанса Жансону) — Иаков (!) Гутенберг, Страсбург; в 1483 г. Supplementum chronicarum Джакомо Филиппо из Бергамо (в страсбургской версии, с оговоркой спорности в пользу «Фауста») и дополнения к «Хронике» Евсевия (с версией 1440, майнцской), вышедшие в Венеции у разных типографов. Но 1494 г. ознаменовался стихотворными прославлениями Гутенберга уже в хейдельбергских университетских кругах. А через пять лет, в 1499 г., в самом Майнце у Петера Фридберга (без колофона) выйдет сборник памяти первого ректора того же университета, в котором снова стихи, теперь Вимпфелинга — он в 1495 г. (в трактате Contra invasores sacerdotes) говорил о Майнце как колыбели книгопечатания, изобретателя не называя, — во славу Иоанна Ансикара (латинская калька фамилии Генсфлейш). И здесь же дальний родственник Гутенберга Адам Гельтхус поместит мемориальную надпись, включающую, кроме прославления изобретателя, извещение, что кости его счастливо покоятся в майнцской церкви св. Франциска [11] In felicem artis impressoriae inventorem D[eol O[ptimo] M[aximo] S[acrum]. Johanni Gensfleisch artis impressoriae repertori de omni natione et lingua optime merito in nominis sue memoriam immortalem Adam Gelthus posuit. Ossa eius in ecclesie divi Francisci Moguntini feliciter cumbant. ; похоже, что это было новостью, иначе — особенно в Майнце — зачем было об этом извещать? В том же году появится «Кельнская хроника» с ее рассказом об изобретении книгопечатания — в 1440 г., в Майнце Йоханном Гутенбергом, майнцским гражданином, родившимся в Страсбурге, и о том, что печатать начали с Библии в 1450 г. — без упоминания Фуста и Шеффера (что тогда означало неприятие их — как кельнским прототипографом Ульрихом Целлем, который считается их выучеником, так и автором Хроники, и печатавшим ее Йоханном Кельхофом младшим). Еще через 5 лет, в 1504 г. (год-два после смерти Шеффера) майнцский профессор канонического права Иво Виттиг поставит во дворе юридического факультета (Гутенбергхофа) памятный камень с надписью в честь Гутенберга [12] Камень в XVII в. пропал, текст надписи известен. .

По известиям следующих двух-трех лет можно думать, что для утверждения изобретения за Гутенбергом в Германии тогда был благоприятный момент. Показательно, что в 1505 г. сын Петера — Йоханн Шеффер (в 1503 г. в издании Гермеса Трисмегиста уже объявивший своего деда автором искусства книгопечатания) поместил в немецком Ливии обращенное к императору Максимилиану предисловие того же Иво Виттига, сообщающее, что изобрел книгопечатание в 1450 г. Гутенберг, улучшили и сделали постоянным Фуст и Шеффер, чем Майнц и прославился не только у немецкой нации, а у всех народов мира (еще претворение колофона «Католикона»). В том же 1505 г. Вимпфелинг, 4 годами ранее (в своей Germania, изданной в Страсбурге) провозгласивший, что изобретение сделано в Страсбурге и завершено в Майнце, без всякого имени, теперь — в Epitome rerum Germanicarum — излагает, что «новый способ писать» был найден в 1440 г. страсбуржцем Йоханной Гутенбергом, который искусство печатания изобрел в Страсбурге, а затем в Майнце завершил (implevit). В 1506 г. Тритемий, в «Хронике монастыря Шпонхейм», аббатом коего он был, отводит Фусту лишь роль одного из «добрых людей», помогших изобретателю, а Шефферу — первого распространителя книгопечатания. И сразу начинается отбой. Уже в 1508 г. (в Catalogus episcoporum Argentinensium) Вимпфелинг, провозглашая, что книгопечатание изобретено к вечной славе германцев (еще колофон «Католикона»), и указывая 1440 г., в качестве изобретателя говорит лишь о «некоем страсбуржце», Гутенберга называя только в связи с майнцским завершением, причем «вместе с другими, которые ранее этим интересовались» (уступка фуст-шефферовской версии), и не упоминает о нем более до своей смерти (1531 г.). По рассказу его племянника Якоба Шпигеля, тоже страсбургского гуманиста, на вопрос об истинном изобретателе книгопечатания дядя отослал его к прежним своим сочинениям; значит, Вимпфелинг при Гутенберге остался, но почему-то спрятался. В очередное пятилетие — 1509 г. — упоминаний Гутенберга в Германии не отмечено: к этой дате приурочены два издания майнцского Бревиария у Йоханна Шеффера, в колофоне коих изобретателем снова объявлен его avus maternus — дед по материнской линии — Йоханн Фуст (в этом году Йоханн Гутенберг из Страсбурга в качестве изобретателя упоминается в Италии, в книге Джанбаттиста Фульгозо De dictis factisque memorabilibus, написанной в 1494 г.). В 1515 г. в колофоне Йоханна Шеффера к Compendium annalium regum Francorum Тритемия уже повествуется подробно, как Фуст в 1450 г. «из собственного ума» начал изыскивать книгопечатание, в 1452 г. завершил его при помощи многих дополнительных изобретений своего помощника и приемного сына Петера Шеффера, за которого в награду отдал свою дочь (даты совпадают — первая с годом ссуды Фуста, вторая — с договором о «деле книг»). В те же годы рождается контаминация шпонхеймской версии с этой в «Хирзауских анналах» Тритемия. В 50-летие смерти Гутенберга — в 1518 г. — Йоханн Шеффер получит официальное засвидетельствование первоизобретательства своего деда — в привилегии императора Максимилиана, которую обнародует на обороте титульного листа своего латинского Ливия. И это поддержит своим авторитетом в предисловии к изданию Эразм Роттердамский. И сразу — в Хагенау — последует реплика Франциска Иреника, ученого, как раз в том году примкнувшего к Лютеру: в его Exegesis Germanise вимпфелинговская формула — Гутенберг в Страсбурге изобрел, в Майнце завершил — сопровождается замечанием, что истинный автор изобретения обокраден на свою славу. Ему в 1519 г. Йоханн Турмаир противопоставит повесть Йоханна Шеффера из Тритемия 1515 г., добавив к ней Гутенберга в роли Фустова слуги. Отныне на контроверзе будет сказываться идеологическая буря, расколовшая интеллигенцию Германии на множество страстных лагерей: выбор героя нередко будет определяться принципом противоположности герою другого лагеря.