Алексей Карпов - Юрий Долгорукий

Молитва у гроба преподобного Феодосия должна была продемонстрировать особое отношение Юрия к главному монастырю Киева и всей Русской земли. При этом надо иметь в виду, что в последние годы жизни Владимира Мономаха и в княжение его сына Мстислава положение Киево-Печерского монастыря изменилось, его роль в политической и духовной жизни Киевского государства заметно упала по сравнению с предшествующими десятилетиями {61} 61 См.: Приселков М.Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси… с. 339—341. . Имя Мстислава или, например, его брата Ярополка в Киево-Печерском патерике не упоминается вовсе — в отличие от имен Юрия или, например, черниговских князей Давыдовичей. Так что и в этом отношении Юрий противопоставлял себя старшим братьям. И надо сказать, что впоследствии, в своей борьбе за киевский стол, он попытается опереться на поддержку влиятельных церковных кругов Киева, и в частности печерской братии.

В эти же годы Юрий занимается церковными делами и в Суздальской земле. По некоторым сведениям, в 1128 году он возвел во Владимире-Залесском церковь во имя своего небесного покровителя — Святого Георгия. Это событие также имело значение, выходящее за пределы Северо-Восточной Руси, — не случайно известие о нем сохранилось в новгородской летописной традиции {62} 62 НПЛ. с. 467 (статья «А се князи русьстии», XV в.). Здесь идет речь о возведении именно каменной церкви. Правда, и в этой заметке, воз можно, имеется и анахронизм: «…Потом приде из Киева в Володимерь сын Мономашь Юрьи Долгая Рука и постави другую церковь, каменну, Святого Георгия, за 30 лет до Богородичина ставлениа». О поездке Юрия в Киев в 1128 г. («за 30 лет до Богородичина ставлениа») ничего не известно. Каменная же церковь Святого Георгия на княжеском дворе во Владимире, существовавшая до XVII в., по археологическим данным, должна датироваться последними годами княжения Юрия (см. ниже). Возможно, названная новгородским книжником дата имеет отношение к построению деревянной церкви — предшественницы будущей каменной. .

Смерть великого князя Мстислава Владимировича (по разным летописям 14 или 15 апреля 1132 года) стала поворотным событием не только в жизни Юрия Долгорукого, но и в жизни всего Русского государства. Историки справедливо считают, что именно ею завершается история Киевской Руси и начинается новый период русской истории — удельный, или, как предпочитали называть его в советской историографии, период феодальной раздробленности. Ибо после Мстислава уже никто из киевских князей не имел достаточно сил и авторитета для того, чтобы удержать в своих руках власть над всей Русской державой или хотя бы над большей ее частью.

Мстислав с полагающимися почестями был погребен в киевском Федоровском монастыре, который он основал в последние годы жизни. Хоронил его сын Ростислав, «с бояры и с людми с своими» {63} 63 Сведения содержатся в Проложном житии князя Мстислава (Серебрянский Н. И, Древнерусские княжеские жития. (Обзор редакций и тексты.) М., 1915. Тексты. с. 48). . Ярополк вступил в город два или три дня спустя, 17 апреля: «людье бо кыяне послаша по нь». Его встречали уже как полноправного киевского князя и с положенными церемониями посадили на «златой» киевский стол.

По словам летописца, перед смертью Мстислав поручил своему брату не только киевское княжение, но «и дети свои с Богом на руце предасть». После Мстислава осталось пятеро сыновей: Всеволод, Изяслав, Ростислав, Святополк и только что родившийся младенец Владимир. Теперь Ярополку Владимировичу предстояло позаботиться о них и, главное, обеспечить исполнение того договора, который они с братом скрепили крестным целованием. И первым шагом его в этом направлении стал перевод князя Всеволода Мстиславича из Новгорода в «отчий» Переяславль — тот самый город, в котором он сам княжил и из которого только что перешел на княжение в Киев.

Было раннее утро, когда небольшой отряд всадников показался в виду Переяславля. Их уже ждали в городе. Весть о том, что новый переяславский князь Всеволод Мстиславич, сын недавно умершего киевского князя Мстислава Великого и внук самого Мономаха, должен воссесть на престоле своих предков, собрала сюда множество людей из ближних и дальних селений — все они рассчитывали на обязательное в таких случаях княжеское угощение и щедрую милостыню.

С князем Всеволодом была лишь его ближняя дружина. Еще накануне они выехали из Киева, от великого князя Ярополка Владимировича, и провели ночь где-то поблизости от Переяславля — возможно, у одного из бродов через Днепр — Витичевского или Зарубского, — чтобы к заутрене поспеть в город. И им это удалось. Заслышав перезвон переяславских колоколов, князь Всеволод сошел с коня и, преклонив колени, перекрестился. Так же поступили и его спутники.

У городских ворот князя встречали духовные лица, среди которых выделялся переяславский епископ Марк. Всецело обязанный Ярополку поставлением на кафедру, он с радостью благословил племянника своего покровителя. Тем более что и он, и другие собравшиеся знали, что вступившему в город князю со временем уготован был и великокняжеский стол. Всеволод же обещал им княжить милостиво и справедливо, по установлениям прежних переяславских князей — своего дяди Ярополка, деда Владимира Мономаха и прадеда Всеволода Ярославича.

Собственно интронизация (торжественное возведение на престол) должна была совершиться позднее — в кафедральном переяславском соборе Архангела Михаила. Пока же князь и его спутники расположились на отдых…

Так и остался бы этот день радостным и праздничным в памяти незлобивого князя Всеволода. Но, увы… Радость обращается в скорбь куда скорее и куда чаще, чем нам бы того хотелось. И вышло так, что прокняжил Всеволод Мстиславич в городе своих предков лишь несколько коротких часов. Виновником этого оказался не кто иной, как его дядя, суздальский князь Юрий Владимирович. Смерть Мстислава Великого вывела его из политического забвения и заставила действовать с неукротимой энергией.

Получив известие о смерти Мстислава, Юрий немедленно сослался со своим братом Андреем. Они конечно же знали или догадывались о замыслах старших братьев. Через преданных людей в Киеве, Новгороде и Переяславле Юрий узнавал подробности происходящего, следил за каждым шагом Ярополка и Всеволода. Ему стало известно о том, что Всеволод выехал из Новгорода. Затем — о его прибытии в Киев, о переговорах с дядей. («В то же лето Ярополк приведе Всеволода Мстиславича из Новагорода и да ему Переяславль по хрестьному целованью, акоже ся бяше урядил с братом своим Мстиславомъ по отцю повеленью…» — свидетельствует летописец {64} 64 ПСРЛ. Т. 1. Стб. 301. . Другой, более поздний автор добавляет: «…приведе… братаничя своего Всеволода Мстиславичя из Новагорода к себе в Киев, и мало дръжав его у себе, и да-де ему Переаславль…» {65} 65 ПСРЛ. Т. 9. с. 157. ) И потому, когда Всеволод, во исполнение договоренности с дядей, летом 1132 года отправился в Переяславль, Юрий и Андрей были уже наготове. Они опоздали совсем на немного. И спустя несколько часов после прибытия Всеволода Переяславль встречал уже других гостей — незваных и совсем не дружелюбных, вооруженных до зубов и готовых к пролитию крови. Начавшись как праздник, этот день закончился разгулом насилия, убийствами и грабежами… А дальше круговерть событий захлестнула и Всеволода, и Юрия, и остальных князей Мономахова рода.