Алексей Карпов - Юрий Долгорукий

Остальные же сыновья разъехались по своим уделам: «разидошася кождо в свою волость с плачем великом, идеже бяше комуждо их раздаял волости».

Из восьми сыновей Владимира Мономаха ко времени его кончины в живых оставалось пятеро. Старший, Мстислав, занял великокняжеский стол. Ярополк княжил в Переяславле, Вячеслав — в Турове, Юрий — в Суздале и Ростове, Андрей — во Владимире на Волыни. Еще два города — притом важнейших в волости Владимира Мономаха — держали сыновья Мстислава: Новгород — Всеволод, Смоленск — Ростислав. (Где княжил второй сын Мстислава, Изяслав, неизвестно; только в 1127 году он получит в княжение Курск.)

Вместе с братьями покидал Киев и Юрий. Внешне в его положении ничего не изменилось — он остался суздальским князем, хотя, наверное, претендовал на большее. Но то была лишь видимость сохранения прежнего порядка. В действительности же изменения были, и существенные. Прямая зависимость Мономашичей от Киева со смертью Владимира Мономаха прекращалась, ибо в основе этой зависимости лежали не столько политические, сколько семейные принципы, прежде всего сыновье подчинение отцовской власти {52} 52 Ср.: Ключевский В.О. Сочинения. В 9 т. Т. I: Курс русской истории. Ч. 1. М., 1987. с. 180. . Между братьями же могли существовать лишь договорные отношения, и в соответствии с традиционными, родовыми представлениями все они в равной степени считались наследниками своего отца. Так что именно со смертью Владимира Мономаха каждый из его сыновей (в том числе и Юрий) становился по-настоящему независимым князем, полноправным хозяином своей земли.

Князь Мстислав Владимирович по праву заслужил у современников и потомков прозвище «Великий». В качестве киевского князя он проводил взвешенную и достаточно гибкую политику и сумел удержать единство доставшейся ему по наследству державы. Наш первый историк В. Н. Татищев счел его почти что идеалом правителя и дал ему такую весьма лестную характеристику: «Он был великий правосудец, в воинстве храбр и доброразпорядочен, всем соседем его был страшен, к подданым милостив и разсмотрителен. Во время его вси князи руские жили в совершенной тишине и не смел един другаго обидеть… Подати при нем хотя были велики, но всем уравнительны, и для того всии приносили без тягости» {53} 53 Татищев. Т. 2. с. 143. .

Правда, насчет «совершенной тишины» и мира между князьями Татищев явно преувеличивал. Без жестокостей и кровопролития, как всегда, не обошлось. Мстиславу довелось столкнуться и с неподчинением князей, и с княжескими раздорами, и с угрозой со стороны половцев.

Однако — удивительное дело — Юрий не принял участие ни в одном военно-политическом предприятии своего брата. Более того, за все семь лет киевского княжения Мстислава Владимировича (1125—1132) его имя ни разу (!) не упоминается в летописи. Факт более чем примечательный. Княживший на северо-востоке Руси, Юрий оказался на это время вне большой политики, можно сказать, в изоляции.

Не участвовал он ни в отражении половецкого набега сразу же после вокняжения Мстислава (узнав о смерти Мономаха, половцы немедленно попытались вторгнуться в русские пределы и привлечь на свою сторону союзных Мстиславу торков, однако князю Ярополку Владимировичу удалось не допустить соединения торков с половцами, а затем, действуя с одним только переяславским полком, нанести половцам чувствительное поражение); ни в разрешении черниговского кризиса, возникшего в 1127 году (сын Олега Святославича Всеволод изгнал из Чернигова своего дядю Ярослава и перебил и разграбил его дружину; обе стороны обратились к Мстиславу, и под давлением церковных кругов, вопреки собственному крестному целованию Ярославу, Мстислав вынужден был признать совершенный переворот — «и съступи хреста Мьстислав к Ярославу, и плакася того вся дни живота своего; Ярослав же поиде опять к Мурому»). Не участвовал Юрий — причем единственный из всех братьев! — и в походе на полоцких князей, организованном Мстиславом в том же 1127 году. (Мстиславу удалось собрать тогда огромные силы и, казалось бы, раз и навсегда решить «полоцкий вопрос», мучивший не одно поколение киевских князей. Города Полоцкой земли были взяты, сами полочане изгнали своего князя Давыда Всеславича и согласились принять послушного воле Мстислава Давыдова брата Рогволода. Но и этого Мстиславу оказалось мало. Обвинив полоцких князей в «измене» и нарушении крестного целования — отказе выступить в совместный поход против половцев, — он в 1129 году всех их вместе с женами и детьми выслал в заточение в Византию, а в Полоцке посадил на княжение своего сына Изяслава. И только после смерти Мстислава независимость Полоцкой земли будет восстановлена и оставшиеся в живых полоцкие князья и члены их семей сумеют вернуться на Русь.) Тем более не участвовал Юрий в примирении поссорившихся между собой галицких князей на западе Русского государства или в походе на Литву, организованном Мстиславом в 1131 году с участием своих сыновей, а также сыновей Олега Святославича и некоторых других князей {54} 54 Правда, в новгородско-софийских летописях читаем: «Князь великыи Мьстислав ходил с низовци на Литву и плени их» (ПСРЛ. Т. 6. Вып. 1: Софийская Первая летопись старшего извода. М., 2000. Стб. 221; ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1: Новгородская Четвертая летопись. М., 2000. с. 145). В Новгороде под «низовцами» обычно понимали суздальцев. Но наиболее подробный рассказ о походе, читающийся в Ипатьевской летописи, суздальцев среди участников похода не называет: «Ходи Мьстислав на Литву с сынъми своими, и с [О]лговичи, и с Всеволодом Городеньским…» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 294, под 6640 ультрамартовским годом). .

Столь очевидная отстраненность Юрия от общерусских дел конечно же не могла быть случайной. И объяснить ее можно лишь серьезной трещиной в отношениях между Юрием и старшими Мономашичами.

Главной целью, которую ставил перед собой Мстислав в эти годы, было превращение Киева в наследственное владение Мономахова рода. И цель эта казалась вполне достижимой. К концу его княжения на Руси не осталось ни одного князя (кроме, разумеется, потомков Владимира Мономаха), для которого Киев мог быть назван в полном смысле этого слова «отчиной» — то есть городом, где княжил его отец. Ярослав Муромский — последний из сыновей великого князя Киевского Святослава Ярославича — умер в 1129 году. Еще раньше, в 1127 году, один за другим скончались младшие сыновья Святополка Изяславича: сначала Брячислав, а затем Изяслав. Наибольшую потенциальную угрозу для Мономашичей представляли, как всегда, черниговские князья — потомки Олега и Давыда Святославичей. Но даже самый деятельный и энергичный из них, князь Всеволод Ольгович (в будущем все же великий князь Киевский), находился тогда в известной зависимости от Мстислава, которому и был обязан княжением в Чернигове. К тому же ни Олег, ни Давыд никогда не княжили в Киеве, и для их сыновей Киев был лишь «дединой» — владением (да и то недолгим) их деда, великого князя Святослава Ярославича.