Сергей Алексеев - Игорь Святославич

Давыд поспешил сообщить Рюрику: «Брат, приятели мне поведали, что Мстислав хочет нас захватить». — «А за что, брат? — удивился Рюрик. — За какую вину? Давно ли он крест нам целовал?» Бориславичи, однако, заверяли: «Когда Мстислав позовет вас на обед, то тут и захватит. Наше слово вам правое».

Вскоре Мстислав действительно позвал Ростиславичей на пир. Рюрик и Давыд поставили условие: «Если крест нам поцелуешь, что лиха на нас не замыслил, то, конечно, поедем к тебе». Изумленный Мстислав созвал на совет дружину: «Велят мне братья крест целовать, а вины за собой не ведаю». Дружинники ответили: «Княже, не братья велят тебе крест целовать. Это злые люди завидуют твоей любви к братьям и вложили злое слово. Человек ведь злее беса — и бес того не замыслит, что злой человек замыслит. А ты всяко прав пред Богом и пред людьми. Без нас ты бы ничего не замыслил и не сотворил, а мы все ведаем твою истинную любовь ко всем братьям»— и предложили: «Пошли к ним и скажи: я крест целую вам, что никакого лиха на вас не замыслил, а вы мне выдайте, кто нас ссорит». Так князь и поступил. Давыд на это обещал: «Если мне кто еще поведает такое, то выдам». Таким образом, Бориславичей он выдавать не стал. Крестоцелование совершилось, но отношения между кузенами теперь оставляли желать лучшего.

В это время и Владимир Андреевич снова обиделся на Мстислава. Княжа в малозначительном Дорогобуже, он стал просить у двоюродного племянника другую волость. Но для этого надо было прогнать кого-то с удела. Великий князь разгневался и резко ответил: «Ты, брат Владимир, разве давно крест целовал мне и волость у меня взял?» Взбешенный Владимир покинул Мстислава и уехал в Дорогобуж, изыскивая возможности поквитаться за обиду.

На таком фоне спор из-за новгородского стола вылился в междоусобную войну. Еще в 1167 году новгородскому князю Святославу Ростиславичу стало известно о заговоре горожан. Его сторонники среди новгородских бояр сообщили о ночных «вечах», устраиваемых в городе, и о замысле захватить князя врасплох. Святослав, произведя расследование, убедился в правоте доносчиков. Он созвал дружинный совет, и дружинники посоветовали ему покинуть город: «Сперва-то по отцовой смерти они тебе крест целовали, но всегда и ко всем князьям неверны. Промыслим о себе, пока люди о нас промышлять не начали». Святослав выехал в Великие Луки и отправил гонца в Новгород со словами: «Не хочу у вас княжить».

Обрадованные таким исходом новгородские бояре присягнули на образе Богородицы, что сами «не хотят» Святослава, и двинулись походом на Луки. Святослав бежал оттуда в Торопец, а новгородцы отправили послов в Киев — просить великого князя отправить к ним сына. Тут и началась усобица. Святослав обратился за помощью к Андрею Боголюбскому. Суздальский князь с готовностью откликнулся на его мольбы. Столь же охотно взялся помогать брату и Роман Ростиславич Смоленский. Пока южные князья гоняли по степи кочевников, их северные родственники двинули силы на Новгород. Суздальские полки взяли и выжгли Торжок, а смоленские — Великие Луки. К смолянам подошла помощь из Полоцка. Союзники отрезали Новгород, прервав сообщение с Киевом. Новгородцам объявили: «Нет вам князя иного, кроме Святослава».

Те, однако, не только не сдались, а подняли в городе восстание против сторонников Святослава. Посадник, начавший переговоры с врагом, был убит вместе со своими самыми заметными сторонниками. Один из бояр, пробившись с дружиной через полоцкие полки, отправился за новым князем в Киев. После этого противники некоторое время бессмысленно маневрировали: Святослав со своим огромным воинством безуспешно пытался настигнуть новгородских посланцев, а новый новгородский посадник — Святослава. Весеннее половодье 1168 года остановило войну. Мстислав Киевский как раз вернулся из половецкого похода.

Четырнадцатого апреля 1168 года в Новгород прибыл новый князь Роман Мстиславич. «И рады были новгородцы своему хотению». Радость эта вылилась в месть соседям. Новгородские и псковские дружины вторглись в Полоцкую землю и опустошили ее, не дойдя 30 верст до самого Полоцка. Зимой 1168/69 года новый князь совершил набег на Торопец, поквитавшись за Луки и Торжок. Город был сожжен, а многие жители угнаны в полон {183} 183 См.: Там же. Т. 2. Стб. 541-543; Т. 3. С. 32-33. .

Безнаказанность этих набегов объяснялась просто. Основные силы Суздаля и Смоленска были заняты другими проблемами. Союзники не стали возвращаться на север, а решили вместо этого идти на самого Мстислава. Андрей Суздальский сговорился с черниговскими князьями и обиженными Мстиславом «братьями». И те и другие с готовностью целовали крест на том, что вместе выступят против великого князя. Андрей обвинил Мстислава в незаконном захвате Киева и объявил ему войну. Во главе рати он поставил своего сына, тоже Мстислава. Присоединились северские Ольговичи, Глеб Переяславский, Владимир Дорогобужский и, разумеется, Ростиславичи.

Едва ли ущемление прав Владимира Мстиславича, на изгнание коего из Киева сетует официальная владимирская летопись {184} 184 См.: Там же. Т. 38. С. 132. , беспокоило Андрея больше, чем Ольговичей. После победы об этих правах и не вспомнили. Боголюбский рассчитывал укрепить свое влияние в Новгороде, а по возможности передать ближней родне и Киев. Сам он, в отличие от отца, занимать киевский престол никогда не хотел.

Резоны Ольговичей менее очевидны. Отцовских претензий на Киев Святослав Всеволодович не забывал никогда, но час для их воплощения еще явно не настал. Выступление под началом Андрея означало подчинение ему, как бывало прежде с его отцом Юрием, чего в Чернигове не могли не понимать. Потому-то, очевидно, Всеволодовичи сами на Киев и не пошли, хотя и послали в помощь черниговцев. С другой стороны, Мстислав явно мечтал главенствовать над всей Русью, уподобиться Мономаху и Мстиславу Великому, что ни одного из Ольговичей совсем не устраивало. После смерти Ярополка Бужского самая надежная связка Ольговичей с новым великим князем оборвалась. Прочие же свойственные узы побуждали скорее примкнуть к Ростиславичам и Владимиру Андреевичу, которые были теперь Мстиславу лютыми врагами. Всё это в полной мере относилось и к Олегу Северскому, который приходился шурином и смоленскому, и дорогобужскому князьям.

Итак, коалиция против Киева объединила почти все сильнейшие княжества Руси и удельных князей самой Киевщины. Помимо Мстислава Андреевича выступили его дядья-Юрьевичи Глеб Переяславский и Всеволод, двоюродный брат Мстислав, четверо Ростиславичей — Роман, Рюрик, Давыд и Мстислав, Владимир Андреевич Дорогобужский. Кроме того, подошли полки из Полоцка, Мурома и Рязани. Из Новгорода-Северского пришли Олег и Игорь. Последний впервые появляется на летописных страницах как полководец. В прежних боях брата с половцами он то ли участвовал, то ли нет. Война уделов против Киева, дотоле невиданная Русью, стала первой кампанией, об участии в которой Игоря достоверно известно. Символично, что его младший брат Всеволод — «Буй Тур», воспетый в «Слове» прежде всего как отважный и сильный воитель, всего годом ранее ходил в свой первый поход — против Степи, а первая война, в которой несомненно участвовал Игорь, была войной с соплеменниками, причем едва ли не самой катастрофичной за весь богатый на жестокости и преступления XII век…