Ирина Озерова - Память о мечте (сборник)

Здесь с голубого потолка
То Солнце, то Луна сияет,
И зиму здесь весна сменяет,
И танец тянется века.

В ладони горяча ладонь,
Причудливо смешенье красок.
А мы с тобой вдвоем без масок
Летим как бабочки в огонь.

Вдвоем, среди враждебных глаз,
В лохмотьях крыльев обожженных —
Два человека обнаженных.
Смотри – они боятся нас!

Клянусь, кляну и заклинаю,
Клин клином вышибаю боль…
Привычностью закалена я —
От перемен меня уволь.

Я – как игрушка заводная,
Актер, не выучивший роль…
В чем сахар жизни, я не знаю,
Но знаю я, зато, в чем соль.

Я, как сосна, росла и крепла…
Мгновенье – от огня до пепла,
Не открестишься от судьбы.

Мы были зелены, красивы,
Но главное – мы были живы,
Теперь мы – мертвые столбы.

В запустенье старинного сада
Умирает заброшенный дом.
За морщинистым ликом фасада
Выцветает минувшее в нем.

Но еще сохранилась ограда,
Старый дуб с опустевшим гнездом.
Пустотой равнодушного взгляда
Полон каждый оконный проем.

Нерадивые, странные дети!
Вместо грядок – колонки в газете,
Вместо лошади – велосипед.

Продолжением старых погостов
Догнивает бревенчатый остов,
Уходящий за прошлым вослед.

Мы легкомысленны от века,
Мы легкомысленны всегда.
Легко сгоняет краткость века
Нас в безответные стада.

Меня пугают лесосека,
Плотины, шахты, невода…
О, хищный норов человека,
Убийств мудреных череда.

А наши дальние потомки
Возьмут, как нищие, котомки,
Пойдут к природе на поклон.

Она добра, она ждала бы,
Но так сопротивлялась слабо,
Что нет ни гроша испокон.

Однажды на излучине речной
К природе приобщались горожане.
И вдруг заречье выплеснуло ржанье —
Сраженье звуков с тишиной ночной.

О, странное видение коней
Над разудалостью консервных банок,
Бутылок, колбасы, ржаных буханок,
Расстрелянных газетных новостей.

Зачем нас призрак прошлого настиг,
Медлительный, как дротик на излете?!
Ведь кони не из бронзы, а из плоти, —
Как мамонт или саблезубый тигр.

Они легко переплывали тьму
По магии мальчишеского свиста,
Как будто бы прибывшие из Свифта
В наш мир. Но по касательной к нему.

А может, это просто полотно,
Натянутое на подрамник леса?
И вдруг изображение исчезло,
Как будто кончился сеанс в кино.

Прощайте, кони! Мне привычна боль.
Мы все при расставании, как дети.
Век обозначен на моем билете,
История оторвала контроль.

А птицы щебечут, щебечут,
Щебечут они до поры,
И все еще мечут и мечут
Валюту икры осетры.

Но кто-нибудь лес изувечит,
Отравит речные дары…
А после все лечат и лечат
Природу с азартом игры.

И пестуют «Красную книгу»,
Где строчки, подобные крику
Последних созданий живых…

Начнем с ненасытной любовью
Зверей умножать поголовье,
Чтоб снова отстреливать их.

Копилка звуков – тишина,
В ней все отчетливо и ясно.
Я знаю, тишина прекрасна,
Но онемев – умрет она.

А смерть особенно страшна,
Когда вся жизнь прошла напрасно,
Хотя не все, что безопасно,
Жизнь может оправдать сполна.

Я думаю, что важно в ней —
Тревожной тишине моей?
Неужто только накопленье?!

Догадок у природы тьма,
Но вывод делаю сама:
На накопленье – наполненье!

Горит бесполезная лампа,
От серого утра светло.
В окне совершенство эстампа
Сквозь пыльное видно стекло.

Но стол мой – незримая рампа —
Добро я играю и зло…
Нет, мне не нужны дифирамбы —
Мой зал не свистит – повезло.

Так короток вздох перерыва…
Но рампа – граница обрыва,
И зрителей нету за ней.

Но я не способна смириться:
Ведь слушают звери и птицы
Трагедию жизни моей.

Давным-давно прекрасны были кони,
Леса полны и ягод, и грибов,
И чудо материнства на иконе,
Как чудо гнезд на островах дубов.

Кто выдумал за техникой в погоне
Металл станков или бетон домов,
Чтоб жизни коротать, как на перроне
Ждать поездов, удобных, как гробов.

Давным-давно… Но ведь уже тогда
Рождались, как уродцы, города —
К дню нынешнему вел нас день вчерашний.

И в этом самом дальнем далеке,
Не находя секрета в языке,
Жизнь разрушалась Вавилонской башней.

Снег, словно сон – неощутимы сны,
И снега мы совсем не замечаем.
Пораньше электричество включаем,
Двойными стеклами защищены.

И так до половодья, до весны
В своей квартире, как в тюрьме, скучаем,
И телевизор запиваем чаем,
Двумерности программ подчинены.

И времени меняет серебро
На медяки мне автомат в метро,
Проматывая скудное наследство.

Лишь очень редкий, странный человек,
Светлеет и сеется, видя снег,
Как будто он сумел вернуться в детство.

За окном метет метель…
Это в Антарктиде, что ли?!
Я качаю колыбель…
Так положено по роли!

Перед Новым годом ель,
Выросшую в чистом поле,
Украшает канитель
Будто бы по доброй воле.

Мы спектакль играем все
В доме около шоссе,
В душном запахе бензина…

Может быть, и домик наш
Просто-напросто муляж —
Выдумка из пластилина.

Я, звери, благодарна вам,
Что вы в беде идете к нам,
Забыв жестокие обиды.

Всегда отыщется чудак
И вам поможет просто так,
От всей души, а не для вида.

И вот олени на шоссе
Перед машиной замирают,
И не на взлетной полосе
Разумно лебеди взлетают…

Но щеки у меня в росе,
Роса под жарки солнцем тает…
Спасли немногих мы. Но все
От нашей спеси вымирают.

Кто выдумал, что всемогущи люди?
Все те же люди…
Выдумкой гордясь,
Большой Вселенной маленькие судьи
Плетут законов вычурную вязь.

В угоду самомненью и причуде
Они с природой рвут за связью связь,
Усердствуя то в ханжестве, то в блуде,
От чистоты не отличая грязь.