Сергей Степанов - Век психологии: имена и судьбы

Лоуренс Кольберг родился 25 октября 1927 г. Он был младшим из четырех детей в семье бизнесмена средней руки. (Еще одно подтверждение оригинальной гипотезы о том, что именно младшие дети становятся новаторами в различных сферах науки и общественной жизни.) Некоторые его биографы всячески подчеркивают, что детство его было безбедным и беспроблемным, и перспективы перед ним открывались блестящие, однако юный бунтарь бросил вызов своему классу и фактически порвал с ним. Справедливости ради такое суждение следует признать несколько преувеличенным. Семья Кольберга не принадлежала к верхам общества, его родители за счет своего трудолюбия и упорства сумели войти в тот круг, который сегодня называют средним классом, более того – сумели в нем удержаться в пору Великой Депрессии. Так что, говоря о безбедном существовании, надо иметь в виду, что речь тут идет не о роскоши, а о скромном стабильном достатке, позволявшем семье Кольбергов в лихие годы не голодать в отличие от многих своих соотечественников.

Забавный русоволосый малыш с веселым нравом постепенно превратился в любознательного парнишку. Рано проявившаяся неординарность ребенка искала своего выхода. Но родителям, увы, было не до этого – свою задачу они в первую очередь видели в материальном обеспечении семьи. (Времена меняются, а человеческие проблемы, в частности семейные, родительские, – все те же!)

Мальчик был отдан в престижную частную школу, однако своим элитарным положением, похоже, ничуть не дорожил. На каникулах респектабельному отдыху он предпочитал авантюрные путешествия по стране. Он кочевал в товарных вагонах вместе с разорившимися фермерами, в придорожных ночлежках допоздна слушал песни бродячих менестрелей, ради пропитания удил рыбу в горных речушках. Уже тогда в окружавших его людях, которых экономический кризис лишил средств к существованию, а порой и крыши над головой, юный Лори сумел разглядеть доброту и человечность, парадоксальным образом уживавшиеся с попрошайничеством и мелким воровством. А как еще не умереть с голоду человеку, когда мир от него отвернулся? Совершает ли преступление вчерашний мастеровой, а сегодняшний бродяга, когда, мучимый голодом, крадет булку? Презрения он достоин или сочувствия? И по каким нравственным критериям его судить?

Уже тогда, в школьные годы, Кольберг задумался о проблемах справедливости и бесчестья. Именно тогда и начались его нравственные искания.

Один из школьных учителей, озадаченный поведением и нравом юноши, посоветовал ему прочитать роман Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы». Потрясенный образом Ивана и его стремлением к нравственному совершенствованию, Кольберг еще более утвердился в необходимости найти свое подлинное Я, причем в настоящем серьезном деле. Случай не замедлил представиться. По окончании школы юноша избрал неожиданный путь – вместо продолжения образования поступил матросом в американский флот.

Оказавшись в Европе, он нанялся механиком на небольшое частное судно, совершавшее нелегальные перевозки еврейских эмигрантов в Палестину. Занятие это было сопряжено с известной опасностью. Палестина в 40-е годы находилась под мандатом Великобритании, а английские власти, первоначально поощрявшие переселение евреев на историческую родину, с конца 30-х годов, вопреки насущной необходимости европейских евреев в эмиграции, стали ограничивать, а потом и вовсе запретили их въезд в Палестину. Такое решение было продиктовано корыстными политическими мотивами и никак не укладывалось в человеческие представления о милосердии и нравственности.

Кольберг решил для себя создавшуюся дилемму. Он сознательно пошел на противозаконные действия, будучи убежден, что тем самым помогает людям. Моральная дилемма – оправдание нарушения закона во имя блага реальных людей – впоследствии стала предметом почти всех его психологических исследований.

Но пограничные дозоры не дремали. Судно было захвачено британцами, и вся команда и пассажиры были препровождены в концентрационный лагерь на Кипре (по счастью, отличавшийся от немецкого своими целями, однако ж не условиями содержания). Отчаянному матросу чудом удалось оттуда бежать. Добравшись до «Земли обетованной», Кольберг нашел пристанище в кибуце – самоуправляемом еврейском поселении наподобие колхоза. Здесь, по его мнению, воплотились подлинные идеалы социальной справедливости, которые, правда, плохо сочетались с принципами американской демократии.

Обеспокоенные судьбой сына родители настойчиво призывали его вернуться домой. В конце концов сын решил, что покуролесил достаточно, и внял родительскому совету. Так что о бунтарстве тут следует говорить без особой патетики. Кольберг не изменил традициям своего класса. Напротив, завершив юношеские метания, вернулся в его лоно. Путь для Нового Света типичный – так, бизнесом и наукой в современной Америке успешно заправляют побрившиеся битники, постригшиеся хиппи, присмиревшие анархисты и т. п., так что иной раз просто диву даешься, когда босс иной корпорации насаждает ежедневное пение гимна, хотя в свое время гоготал в Вудстоке над его опошленной гитарной версией.

Возвратившись домой, Кольберг поступил в Чикагский университет. Здесь он серьезно увлекся философией, принялся штудировать труды великих мыслителей прошлого – начиная с Платона и кончая Кантом и Дьюи. Особенно привлекал Кольберга категорический императив немецкого философа, призыв относиться к человеку как к высшей ценности. Увлекала юношу и клиническая психология, в которой он усматривал реальное средство помощи людям. Проработав целое лето санитаром в психиатрической больнице, он принял решение: его стезя – психология (в Америке психология и психиатрия слиты настолько, что никого не удивляет психолог, прописывающий транквилизаторы, или психиатр, рассуждающий о самоактуализации.)

В те годы, дабы облегчить ветеранам войны доступ к высшему образованию, в американских университетах широко практиковался экстернат. Воспользовавшейся этим послаблением, Кольберг ухитрился освоить полный университетский курс за один год и в 1949 г. получил степень бакалавра. Однако настоящие научные исследования начались позже – в 1955 г., когда он приступил к изучению нравственных суждений группы чикагских подростков. Результаты этого исследования легли в основу его докторской диссертации, защищенной три года спустя.

Так появился и расправил плечи новый Кольберг – солидный ученый, доктор философии, к тому же обремененный семьей. Он даже изменил свое имя – вместо привычного, ласкающего слух Лори (Laurie) стал Лэрри (Larry). Впрочем, остепенился он скорее внешне. Внутренне Кольберг мало изменился – все тот же страстный порыв, то же стремление к высшей справедливости. Начиная с 60-х годов известность Кольберга как интересного теоретика и блестящего экспериментатора перешагнула границы США, индекс цитирования рос как на дрожжах. Но он не зазнался, не возомнил себя гуру. Полное отсутствие снобизма, простота и доступность – вот что позволяло ему по-прежнему оставаться незаменимым добрым дядюшкой для своих многочисленных племянников, нежным братом и любящим отцом, по-настоящему преданным другом.