Александра Юрьева - Из Харькова в Европу с мужем-предателем

В один прекрасный вечер (впрочем, не знаю, прекрасный ли), когда я сидела на коммутаторе, вдруг послышались шаги, открылась дверь, и появился незнакомый человек очень высокого роста. Помню как сейчас, что на нем был великолепный синий костюм, у него были светлые волосы (как потом говорили — «до жалости блондин») и большие ярко-голубые глаза. Я подумала: «Кто это?». Я никогда не видела таких высоких (более 6 футов) широкоплечих людей. Он остановился, посмотрел на меня с удивлением, отвел взгляд и собирался что-то сказать, но тут же посмотрел на меня снова, как будто его взгляд зацепился за что-то. Затем будто бы опомнился и совершенно сухим деловым тоном спросил:

— Вы, барышня, здесь заведуете телефоном?

— Да, я каждый вечер до 9-ти часов заменяю телефонистку. Я могу чем-то вам помочь?

— Да. Скажите мне, пожалуйста, как отправить телеграмму?

Меня удивило, что он очень хорошо и безо всякого акцента говорил по-русски, хотя и довольно машинально.

Отправить телеграмму с помощью коммутатора было невозможно, поэтому я ответила:

— Я даже не знаю, как это сделать. Вероятно, вам лучше воспользоваться почтой.

— Здесь нет почты, а мне необходимо отправить эту телеграмму. Думал, что, может быть, смогу это сделать по телефону.

— Нет, по телефону это сделать невозможно. А вы попробуйте обратиться в посольскую канцелярию.

— Но сейчас там уже никого нет.

— К сожалению, я не смогу вам помочь с телеграммой…

— Простите, пожалуйста, за беспокойство. До свидания.

Он очень вежливо поклонился и ушел. На этом закончилось наше первое знакомство.

Его внешний вид совершенно не соответствовал нашей бедной, голодной, идиотской жизни. В этом холеном блондине чувствовалась уверенность в себе и в том, что он ничего не боится, а я уже давно не встречала таких людей.

На следующий день на работе мы долго обсуждали происшедшее. Я рассказала об этом и, конечно же, приукрасила все, сделав его героем всех морей и фьордов скандинавского мира.

Всем было интересно слушать мой рассказ, они расспрашивали подробности о том, как он был одет, из какого материала и какого цвета был его костюм и какие на нем были пуговицы. Все это было необычно для нас. А потом я и забыла об этой встрече.

Через несколько дней капитан пришел снова. Он открыл дверь, поздоровался и спросил:

— Вы снова здесь?

— Да, я говорила вам, что работаю здесь каждый день.

— Я помню.

— Вам удалось отправить ту телеграмму?

— Это не важно, я все уладил. Я пришел, чтобы попрактиковаться с вами в русском языке.

— Так ведь вокруг все только и говорят по-русски.

— Это правда. Но люди, с которыми я встречаюсь, — это представители советского правительства, и я обязан говорить с ними на своем родном языке через переводчика. Они не верят и не признают, что я говорю по-русски, поэтому у меня нет языковой практики. Могу ли я каждый день заходить к вам? Всего на несколько минут.

— Конечно, я буду очень рада, у меня не очень много работы.

— Отлично. Я каждый день после ужина хожу гулять. Если позволите, я буду заходить за вами после вашего дежурства и провожать вас домой, а по дороге мы будем разговаривать.

— Хорошо, если вы действительно хотите.

Про себя я подумала: «Боже мой, он ужинает каждый день!».

Так каждый день к 9-ти часам капитан стал заходить за мной. Он провожал меня домой. Мы шли по улице и разговаривали, он рассказывал о Норвегии, и мне было интересно, так как мы знали об этой стране только из пьес и книг. Он расспрашивал, как живем мы и чем занимаемся. В те времена представители власти еще не следили за нами, мы спокойно ходили по улицам.

Однажды он спросил:

— Когда у вас выходной?

— В субботу и воскресенье.

— Давайте устроим пикник в парке — возьмем бутерброды и съедим их на свежем воздухе.

Парк находился недалеко от особняка, где он жил, а я работала. Я подумала: «Боже мой, какую же еду я смогу взять?». И ответила:

— Я не смогу принести бутерброды, потому что дома нет никакой еды.

— Ну что ж, — сказал он. — Тогда просто погуляем.

Конечно, возможно, ему было неловко предлагать.

В следующее воскресение я принарядилась, сделала красивую прическу, постаралась выглядеть лучше, чем каждый день на работе. Маме я сказала, что иду гулять с капитаном. Она ответила: «Будь осторожна, Бог его знает, иностранец, он потом уедет, а я не хочу, чтобы у тебя были неприятности, и не хочу, чтобы ты страдала. Лучше брось это, тем более сейчас такие сложные времена».

Теперь я понимаю, что власти знали о нас, так как строго следили и за всеми иностранцами, и за русскими, которые имели какие-либо связи с иностранцами. Однако тогда я не видела никакой связи между моей дружбой с капитаном Квислингом и несколькими странными происшествиями, которые произошли вскоре после начала наших совместных прогулок.

У Нансена не было причин жаловаться на своего трудолюбивого представителя. Рабочий день Квислинга был таким же длинным, как и у Александры, и с не менее тяжелыми условиями. В письме Джону Горвину от 18 февраля, написанному в московском офисе нансеновской организации, Квислинг писал, что только в Харькове в ноябре и декабре было зарегистрировано 9104 случая эпидемических заболеваний, и это не считая солдат и людей, которые не были госпитализированы [34] NB, Nansen Archive, Ms. fol. 1988 RU3B. .

Днем ранее, согласно русской версии доклада, «представитель Нансена капитан Квислинг (sic)» провел длительную встречу с «доктором Босковичем» (обеспечивающий взаимодействие Украинской Советской Социалистической Республики и иностранных организаций по оказанию помощи) и с товарищем Капланом, «временно возглавляющим Центральный комитет помощи голодающим при Центральном исполнительном комитете Украины». На этой встрече также присутствовал некий господин Мэтьюз, представитель ARA на Украине. Ему заявили, что, поскольку у него нет возможности вести какие-либо переговоры, он должен последовать примеру капитана Квислинга и сотрудничать с властями [35] NB, Nansen Archive, Ms. fol. 1988 RU3B; H, ARA Russian Section, Ukraine-Childfeeding. .

«Доктор Боскович» или Башкович, участвующий в этой встрече, «Башковиц», упомянутый в записной книжке Марии (стр. 29), и начальник Александры во время ее первого периода работы в Помголе, который она описывает ниже, — один и тот же человек. В этой главе Александра также упоминает элегантного Константина Артамонова, активного советского деятеля. Этот человек был одной из ключевых персон в истории Александры, Видкуна и Марии, и он еще появится в следующих главах.

Джордж П. Харрингтон, глава представительства ARA в Харькове, 1 марта сообщил в московское представительство ARA, что господин Артамонов — специальный представитель господина Эйдука в Харькове. 13 марта Джордж П. Харрингтон писал: «Господин Артамонов теперь заведует всеми делами и является представителем правительства в иностранных организациях, также он напрямую связан с господином Эйдуком. Мы его называем украинским Эйдуком. После его прибытия дела наладились, и я думаю, что вскоре в работе не будет никаких затруднений, кроме обычных раздражающих задержек» [36] H, ARA Russian Section, box, nos. 27, 127. .