Уильям Берк - Геринг, брат Геринга. Незамеченная история праведника

И тем не менее, пока я размышляю над жизнью Альберта у его могилы, мне кажется странным и несправедливым, что это единственное место, где можно заняться подобной ретроспекцией. В отличие от Оскара Шиндлера и Рауля Валленберга, на Аллее праведников в Яд ва-Шем нет дерева, посаженного в его память. Не существует музея, который мы могли бы посетить, чтобы узнать о его подвигах. Этот кусок замшелого песчаника – единственное каменное сооружение, которое связано с его наследием.

Грозовые тучи покинули лес, отправившись досаждать центру города. После себя они оставили лишь Геринга, меня, розово-голубое в прожилках небо и сладкий запах только что прошедшего дождя. Чавкая ногами среди коричневой хвои и шишек, я подхожу поближе, чтобы рассмотреть могилу. Чего-то здесь не хватает. Ни единого упоминания о самом описываемом из всех Герингов – Германе.

15 сентября 1946 года тело Германа было найдено в его нюрнбергской камере, безжизненное и накачанное цианистым калием. Одни полагают, что капсула цианида была у него все время, спрятанная в баночке с кремом для бритья, другие – что это охранник передал ему средство для самоубийства. Когда Германа приговорили, он попросил о солдатской смерти – расстреле. Ему отказали. Оказавшись перед перспективой обычной казни для уголовников – через веревку, – он разыграл свою последнюю карту, как бы в насмешку над противниками. Мертвого Германа с одним застывшим открытым глазом доставили в зал исполнения казней. Там его встретило множество смущенных, красных лиц. И краснее всего было лицо полковника Бертона К. Эндруса – коменданта, которые принял все возможные меры для предотвращения самоубийств среди заключенных. Даже своей смертью Герман смог нанести удар. Потом, сразу после полуночи, труп Германа вместе с трупами еще десяти его товарищей-нацистов отвезли в американский крематорий в Мюнхене. Его прах был вечером тех же суток выброшен в Конвенцбах – ручей едва ли трехметровой ширины. [269]Оттуда волны понесли его до самой реки Изар, а затем через Мюнхен, Английский парк и сельскую Баварию, пока, наверное, его не подхватил могучий Дунай, который через Вену, Братиславу, Будапешт и Белград наконец доставил его к Черному морю. У Германа нет ни надгробия, ни какой-либо официальной отметки места и времени смерти.

Я смотрю вниз, на медное основание надгробья, зеленое от окиси и закрепленное латунными болтами с шайбами в виде Железных крестов, и отскребаю слой грязи. Постепенно я обнажаю гравировку: солдат в пробковом шлеме с винтовкой на боку. Это, должно быть, рейхскомиссар Генрих Геринг, который завоевывает для кайзера новые рубежи в юго-западной Африке. По бокам от его импозантного изображения старым немецким шрифтом “фрактур”, почти неразличимо из-за древности и погоды, запечатлена небольшая эпитафия, провозглашающая ценности семьи Герингов. Начинаясь слева, она гласит: “ Wir sind nicht von denen die da weichen” – и продолжается справа: “ Sondern von denen die da glauben” . “Мы не из тех, кто поддается, а из тех, кто верит”.

Легко понять, почему, когда молодые Герман и Альберт Геринги смотрели на эту самую могилу в день похорон отца, у них в глазах стояли слезы вины и сожаления. Только тогда они по-настоящему поняли, насколько великим человеком был их отец и что означает носить его фамилию. Им тоже хотелось продолжить великие традиции предков. Они хотели, чтобы отец и семья гордились ими. Однако как сильно различаются их пути: путь Германа привел его в мутную воду небольшого мюнхенского ручья, а путь Альберта оказался запечатленным в камне и, что важнее, в жизни тех, кого он коснулся, в том числе и моей.

Бескорыстное мужество Альберта в эту темную эпоху истории осталось без официального признания – его вклад не отмечен ни медалями, ни грамотами. Хуже другое: его жизнь оказалась сведенной к примечанию к мрачной биографии брата. Но если отправиться многими путями, освещенными светом жизни Альберта, раскопать истории тех, кого он спас или вдохновил, то вашему взору начинает представляться силуэт поразительного, хотя и необычного генеалогического древа. Это родословие, которое объединяет людей и их семьи не кровью, а единой фигурой, которой они коллективно обязаны своим спасением: Альбертом Герингом. На своем пути я встречал врачей и режиссеров, государственных деятелей и ученых, музыкантов и бизнесменов, членов королевской семьи и преподавателей, – все они могли бы возвести свои жизни к героизму Альберта.

Хотя в свое время он удостоился разных слов: чуждый элемент, нацист, наглец, гедонист, преступник, – потомство даровало ему право на последнюю эпитафию. Он – патриарх живучего клана из сотен выживших и их потомков, разбросанных по всему белу свету. Именно тогда, глядя на его надгробие, я понял, что это совсем не конец.

В этом мире ничто не пропадает, все просто переходит из одного в другое.

В первую очередь я бесконечно обязан всем, кто так любезно приглашал меня к себе домой и делился семейными преданиями. Именно они – подлинные авторы этой истории. Я хотел бы особенно поблагодарить Элизабет Геринг за ее щедрый подарок в виде семейных воспоминаний и фотографий ее отца.

Я благодарен всем архивистам и историкам – без них я не одолел бы тот Эверест информации, у подножия которого оказался. В их числе я благодарю: Адама Лебора – за шефство надо мной на первых этапах исследования; Лоуренса Х. Макдоналда и Джона Тейлора из Национального архива США; доктора Владислава Краткого из Музея “Шкоды”; Сабину Штайн из Stiftung Gedenkstätten Buchenwald und Mittelbau-Dora-Archiv ; доктора Марго Фухс из Historisches Archiv der Technische Universität München ; Пера Свенссона, а также всех моих благодетелей в Национальном архиве Великобритании и Чешском государственном архиве.

Глубокая признательность Нику Муни и Байрону Мэттьюзу за предпринятые ими “поисковые экспедиции” в Южной Америке, а также Лало Уолш и Бет Портер за доброжелательные комментарии в процессе редактирования. Мне никогда не выразить всю мою благодарность Дастину Гоулду за его вклад в наше путешествие по автобану – языковые навыки, мастерские снимки, неустанную поддержку и Gaudi .

Я хотел бы сказать искреннее спасибо всей армии переводчиков, охотно помогавших мне расшифровывать документы и письма, которых у меня к концу пути скопились горы. Семья Коларов, Ладислав Доуда и Андрей Липаттцев помогли мне с переводом с чешского, так же как Клэр Алльгейер – с французского, Марта Касторина – с итальянского. Сюзанн Сибергер, Катрин Бордердинг, Клаус Келлер и мои соседи по квартире позаботились о том, чтобы в моих немецких падежах и синтаксисе всегда царил порядок. Ура и большое спасибо, Vielen Dank и tusen takk моим друзьям по всему миру, кто кротко мирился с моими ночевками на их диванах и моими набегами на их холодильники. Моя сердечная признательность Саре Лэм и всем “Тедам” в O’Kellys за то, что приняли меня в свою суррогатную – пусть и не самую благополучную – семью.