Дэвид Годман - Воспоминания о Рамане Махарши. Встречи, приводящие к трансформации

И он добавил шутливым тоном: «Меня держат в заключении. Здесь моя тюрьма».

В последующие месяцы я очень остро переживал смерть своей жены. Рана в моем сердце не затянулась до того момента, как я вернулся в Раманашрам в июне 1942 г. Придя туда, я вошел в холл и сел в углу. Шри Бхагаван, казалось, не видел меня. Я заметил, что он необычайно молчалив. Он сидел с полузакрытыми глазами, словно в трансе. Вскоре после обеда помощник позвал меня, сказав, что Шри Бхагаван хочет меня видеть. Разумеется, я знал, что Шри Бхагаван в это время будет отдыхать в одиночестве. Когда я оказался в его присутствии, войдя к нему с низко опущенной головой, послышался пронзительный вопль – откуда, я так и не понял. В ту же секунду мое тело отказало мне, и я потерял сознание. Когда я пришел в себя, Шри Бхагаван подозвал меня к себе и усадил у своих ног. Он произнес всего лишь несколько слов, но при этом смотрел на меня своим умиротворяющим взглядом, излучающим милость, и этот взгляд полностью излечил мою душевную рану. Смысл его слов был таким:

«Ты должен избавиться от мысли, что она ушла. Она никуда не ушла. Она пребывает в Самости как Самость. Как она может не существовать? Если бы не было Бога, разве мы могли бы существовать? Точно так же, если бы ее не было – разве существовали бы семья и дети?»

С тех пор я встречался с ним, когда он был один, почти каждый день после обеда, и без стеснения изливал чувства, переполнявшие мое сердце. Шри Бхагаван всегда терпеливо выслушивал меня и произносил пару утешительных слов.

17 июня я пожаловался ему: «Бхагаван, она больше не является мне во сне – даже этого утешения я теперь лишен!»

В ответ на это Шри Бхагаван печально улыбнулся и сказал: «Неужели ты до сих пор находишь утешение в видениях?»

«Да, Бхагаван, – ответил я. – Я был бы лжецом, если бы прятал свои истинные чувства».

Услышав это, Шри Бхагаван вздохнул и замолчал. В ту ночь я лежал на площадке напротив веранды, где он спал. Мне приснился сон, в котором я увидел большое чолтри . Его дверь была приоткрыта. Несколько пожилых брахманов собрались у входа и заглядывали внутрь. Среди них особенно выделялся мой старенький дядя из Бенареса.

Указывая на кого-то, находящегося внутри, он сказал им: «Смотрите на нее, это самая старшая невестка в доме. Это не обычная женщина – она вся из золота».

Когда я услышал эти слова, меня разобрало любопытство. Я встал за спинами этих брахманов и поднялся на цыпочки, чтобы заглянуть туда поверх их голов. Я увидел свою любимую умершую жену. Она сидела на земле, и я мог бы поклясться, что, даже когда она была жива, я никогда не видел ее так живо и отчетливо, как в тот момент. На меня накатила волна блаженства – не знаю, сколько времени я купался в нем, пока на меня не обрушилось осознание того, что это всего лишь сон. Сон! Эта мысль вызвала во мне такое невыносимое чувство горя, которого я никогда до этого не ощущал, даже в самые тяжелые моменты своего траура. Не в силах выдержать это, я сел на постели и увидел Шри Бхагавана, входящего в холл с фонарем в руке. Я сразу же встал и, рыдая, пошел за ним в холл. Было пять часов утра.

Шри Бхагаван, сидя с прямой спиной на своем диване, спросил: «Что с тобой? Тебе что-то приснилось?»

«Да, Бхагаван», – ответил я и с огромным трудом рассказал свой сон.

Он сказал: «Зачем же ты печалишься? Ты хотел увидеть ее во сне, и ты получил это. Ты думал, что оно принесет тебе утешение. Вместо этого оно принесло сокрушительное горе. Иллюзия – это страдание. Только Самость – настоящее счастье».

И, словно чтобы отвлечь меня, он спросил: «Ты не заметил в своем сне еще чего-нибудь, помимо чолтри ?»

Я подумал несколько секунд и вспомнил, что рядом текла большая река. Я сказал об этом Шри Бхагавану. Шри Бхагаван заметил, что река могла быть Гангой, а само место – Бенаресом. Это почему-то успокоило меня, груз печали словно упал с моего сердца.

В то утро я получил письмо от того самого дяди из Бенареса. Он напомнил мне о дате ежемесячной церемонии поминок жены и попросил меня вернуться домой к назначенной дате.

Когда я показал это письмо Шри Бхагавану, он сказал: «Это действительно чудо! Сегодня рано утром этот дядя указал на твою жену, и вот он снова указывает на нее в этом письме!»

Этот случай был настоящим чудом, проявлением волшебной милости Шри Бхагавана. После этого я записал в своем дневнике: «Эти разговоры были самыми незабываемыми моментами моей жизни. Они исцелили рану в моем сердце.

Самость моей Самости! Мое око блуждает от формы к форме, не зная отдыха, но нигде не находит ни истинного интереса, ни удовлетворения, но стоит ему остановить свой взгляд на Тебе, и оно остается с Тобой – навеки.

Мой ум отвлекают тысячи мыслей. Он страдает, испытывая непрекращающиеся муки, но стоит ему подумать о Тебе – и его притягивает Твой образ, подобно магниту. Не в силах сопротивляться притяжению, он обретает в Тебе бесконечный покой.

Мое сердце вечно терзают желания, не давая ему покоя. Порою противоположные чувства, воюющие между собой, разрывают его на части. Но когда ему удается вслепую найти путь к Тебе, буря утихает, и воцаряется покой. Мое сердце снова обретает равновесие и плывет по волнам океана вечного блаженства.

Моя жизнь была подобна бурному потоку, мчащемуся зигзагами по каменистому ущелью, иногда выходя из берегов и затапливая все вокруг, а иногда высыхая и уходя в песок. Она текла без направления, без цели, и лишь когда влилась в Тебя и слилась с Тобой, достигла своей конечной цели, и ее миссия оказалась выполненной.

Ты – мое единственное прибежище!

О моя Божественная Любовь! Люди уходят в леса и в пещеры, чтобы в одиночестве заниматься медитацией, но Ты призвал меня к себе, чтобы я медитировал на Тебя, безусильно, всюду.

Люди отказываются от своего имущества, умерщвляют плоть и совершают тяжелые аскезы, чтобы добиться контроля над собой. Но Ты контролируешь меня – без аскез, без лишений, без страданий.

Люди ищут Учителя и служат ему, желая посвящения в духовную тайну. Но Ты, мой Учитель и Возлюбленный, ищешь меня и служишь мне, чтобы полностью открыть мне Себя.

Люди после многих жизней напряженной борьбы достигают реализации Самости. Но Ты заставил меня реализовать Себя в Тебе – без малейших усилий, здесь и сейчас.

Какое чудо! То, что так тяжело для всех, наилегчайшее для Тебя.

Я не знаю, что другие люди называют любовью. Моя любовь – это лишь служить, страдать и умереть за Тебя.

Я не знаю, что другие люди называют преданностью. Моя преданность – это обращать свой взор лишь к Твоим благословенным стопам и всегда следовать за ними.

Я не знаю, что другие люди называют раем и адом. Мой рай – лишь в Твоей улыбке, а мой ад – лишь в Твоих слезах.