Константин Ривкин - Ходорковский, Лебедев, далее везде. Записки адвоката о «деле ЮКОСа» и не только о нем

Прием повторения истины защита использовала в первом процессе по налоговому эпизоду, когда четырем специалистам, решавшим несколько разные задачи, в числе прочих был поставлен вопрос о правомерности расчетов в 1999 году с бюджетом ценными бумагами. Все они пришли к единому выводу о допустимости таких действий, о чем и уведомили суд либо в устных выступлениях, либо в письменных заключениях.

Полагаю, что именно убедительность доводов приглашенных защитой специалистов, наряду с их очевидным высоким профессионализмом, приводила к тому, что как в мещанском, так и в хамовническом процессах никто из оппонентов и не пытался всерьез что-то противопоставлять их аргументам. На первом суде со специалистом по вопросам налогообложения Денисом Щекиным попыталась соревноваться на равных представитель ФНС РФ Александра Нагорная, но выглядело это весьма неубедительно. Думаю, что такая неудача и стала причиной того, что следующему специалисту по налогам Сергею Семенову говорить по существу не дали – вопросы защиты раз за разом судья Ирина Колесникова снимала.

Если говорить о специалистах для участия в хамовническом процессе, то единственным, кого соизволил выслушать судья Виктор Данилкин, был специалист из США Вэсс Хон.Об этом интересном человеке можно рассказать следующее.

Приглашая Хона, защита исходила из того, что он имеет более чем тридцатилетний опыт работы в энергетических компаниях международного уровня и сможет сравнить структуру и параметры деятельности ВИНК «ЮКОС» с аналогичными крупными фирмами, работающими в нефтегазовом секторе российской и западной экономики. На наш взгляд, Хон прекрасно справился с поставленной перед ним задачей. Кстати, это был тот случай, когда от него требовался в большей степени анализ сторонних источников информации, чем изучение материалов дела, из которых понадобилось лишь общее представление о выдвинутых против Михаила Ходорковского и Платона Лебедева обвинениях.

Проделав весьма обстоятельную работу, Хон подготовил письменное заключение, снабдив его значительным числом графиков, схем и диаграмм. Естественно, что защита рассчитывала увидеть Вэсса выступающим на процессе, чтобы его показания стали достоянием всех участников судебного разбирательства. Он без колебаний принял предложение прибыть в Москву в Хамовнический суд, и 31 мая 2010 года на трибуне предстал высокий, крепкий мужчина в очках семидесяти лет от роду.

Трудно устоять перед тем, чтобы не привести дословно выводы, к которым пришел техасский аналитик нефтяной отрасли. По большому счету, каждое такое слово – последовательно забитый гвоздь в крышку гроба абсурдного обвинения:

• Действия Ходорковского соответствовали действиям руководства компании, намеревающегося построить образцовую компанию, которая смогла бы достичь устойчивых показателей роста и долгосрочной рентабельности.

• ЮКОС был сравним с другими российскими и зарубежными вертикально интегрированными нефтегазовыми компаниями.

• ЮКОС внедрил строгую практику бухучета, стал более прозрачным, открыто публиковал результаты своей деятельности и планы на будущее.

• Цена нефти на устье скважины в большой степени отличается от многочисленных базисных (эталонных) цен и фактических цен конечного покупателя.

• Сравнивать цену на устье скважины с ценой конечного пользователя, по сути, то же самое, что сравнивать яблоки с апельсинами.

• То, как сбытовые или торговые компании внутри холдинга «ЮКОС» приобретали нефть у разведочно-добывающих дочерних компаний, соответствовало отраслевым стандартам, обычаям и практике.

Видимо, хорошо понимая, что такого рода обоснованные откровения создадут существенные проблемы для предстоящего к вынесению обвинительного приговора, судья Данилкин начал атаку на приглашенных защитой специалистов с отказа в приобщении к делу заключения Хона. Перед этим прокурор Смирнов, обсуждая данный вопрос, подсказал суду абсурдную версию о том, что такие заключения могут быть получены только официальными должностными лицами, чем продемонстрировал полное незнание закона. Видимо, не желая быть уж слишком сильно осмеянным юридическим сообществом, судья Данилкин придумал другой повод: он отказал защите потому, что на момент составления заключения Хон еще не был признан специалистом! И тем самым «закрыл» сразу две нормы – из УПК и закона об адвокатской деятельности.

И не задавший ни одного вопроса Хону по существу проведенного им исследования, Данилкин (по крайней мере, его фамилия указана в вводной части приговора) затем написал по поводу единственного допущенного к показаниям специалиста: «Суд считает, что Хон не является специалистом в области российского права, в компании не работал, использовал сведения о компании, полученные из СМИ, при оценке деятельности “ЮКОСа” проверку соблюдения компанией требований российского законодательства не проводил, следовательно, его показания несостоятельны в силу ненадлежащей осведомленности о деятельности ОАО «НК “ЮКОС”». Процитированный фрагмент, аналогичные тезисы которого встречаются также и применительно к другим специалистам, трудно обозначить иначе как псевдоюридическим мракобесием. Даже дилетанту ясно, что если бы Хон ранее трудился в ЮКОСе, он не смог бы выступать в качестве специалиста, а давал показания лишь как свидетель. Пассаж о знании российского права совершенно неуместен исходя из существа вопросов, поставленных перед специалистом. При всем этом в приговоре нет даже малейших попыток осмыслить сущность обстоятельного анализа, представленного суду.

Уже по прошествии хамовнического процесса стало известно, что такой энергичный человек, как Вэсс Хон, по возвращении на родину в США счел необходимым поделиться с согражданами своими наблюдениями, вынесенными в результате общения с российской юстицией. Полагаю, что ее представителям было бы весьма полезно познакомиться с тем, какое впечатление они создают о себе и о России у иностранцев своим поведением. Ниже приводятся выдержки из интервью Хона, данного осенью 2010 года одному из американских журналов, а также из его письма от июля того же года американскому конгрессмену Кевину Брэйди:

– Я ездил в Россию дать показания как специалист, чтобы помочь суду в понимании структуры вертикально интегрированной нефтяной и газовой индустрии, как она организована, и сравнить внутреннюю организацию ЮКОСа и его действия с другими аналогичными компаниями, включая ЛУКОЙЛ, наиболее похожую на ЮКОС российскую нефтегазовую компанию.

– Я получил возможность давать показания лично, ответил на вопросы, поставленные защитой и обвинением, даже несмотря на то, что они пытались блокировать и дисквалифицировать как меня, так и моего переводчика Юрия Сомова, который имел безукоризненную репутацию переводчика с русского языка на английский. Тем не менее судья не разрешил приобщить мое заключение или рабочие записи в качестве доказательств… Я подвергся разносу со стороны прокуроров за то, что принял оплату за свою работу, вместо того, чтобы явиться в Россию за свой счет, чтобы дать показания. Получается, что, согласно мнению судьи и прокуроров, российский суд не разрешает экспертам давать показания в пользу защиты до тех пор, пока сторона обвинения это не одобрит и не оплатит. Это для меня поразительно. Тот, кто читает российскую Конституцию, тот должен поверить, что в России величайшая демократия и прекрасное место для жизни и работы. Но это вовсе не то, что я наблюдал, когда был в России.