Арман Номад - Малый бизнес в «лихие» 90-е. В Питере и далее везде…

© Арман Номад, 2017

ISBN 978-5-4485-8953-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ленинград в моем сознании и, скорее, большинства советских людей (думаю, не менее 60—70%), был одним из символов самого светлого, возвышенного и даже, как сейчас говорят, «сакрального». Это было связано не только с историей города (и имперская столица, и имя Ленина, основателя «первого в мире социалистического государства», и бесчеловечная блокада), но и с общим состоянием жизни советских людей, естественно и моим. Всё, что неизвестно, таинственно. Люди слышали и видели в новостях Ленинград, но элементарно там не бывали (большинство, особенно из отдаленных провинциальных глубинок). Невысокий уровень благосостояния основной массы населения не позволял людям свободно путешествовать по стране (СССР). Речь не идет о поездках за рубеж, куда могла «долететь лишь редкая птица»))) из номенклатуры, речь идет вообще о «путешествиях» по своей стране (такие «традиции» в то время были слабо развиты) в свои ограниченные по времени трудовые отпуска. Поэтому в провинции, особенно сельской, было очень мало людей, которые бывали в Ленинграде. В середине 60-х годов в СССР проживало менее 40% городского населения. В конце 60-х (1967 год – год 50-тилетия ВОСР) средняя зарплата на селе была меньше 50 рублей, в городе приближалась к 100 рублям. Говоря языком социологии, низкий социально-экономический статус, проще, низкий прожиточный минимум, основного населения страны мог сделать «искусство кино – важнейшим из искусств», но не позволял путешествовать. Поэтому побывать в Ленинграде было «круче», чем в наше время посетить самые экзотические места на планете, не говоря уже о традиционном «культурном» наборе: Европа, США и далее, в зависимости от «культуры» и кошелька.

По крайней мере, в моем окружении, сначала деревни, потом учащегося техникума в областном центре, не было ни одного человека, который был бы в Ленинграде (это, конечно, в первую очередь характеризует меня и мое окружение, но также и указывает на основную массу народа). В Москве некоторые бывали (называя ее «большой деревней», это, вероятно, считалось особым шиком)), а вот в Ленинграде нет. Но жизнь в СССР давала шансы любому, кто не избегал «временных» трудностей)). Меня призвали «отдать священный долг по защите отечества» в ряды Советской Армии. Там я встретил парней из разных краев и весей (республик) страны, да и службу проходил в разных «регионах»: в Пензенской области и в Туркмении. Были ребята и из Москвы и из Ленинграда. Жизнь такая штука, что постоянно проводит отбор и фильтрацию по разным параметрам и критериям, в основном, конечно, по активности и мотивированности субъекта. Можно это осознавать, а можно и нет. Ребята из Москвы и Ленинграда были очень «просты». Возможно, именно в силу того, что менее «простые» и тогда «косили» от армии, в том числе поступая в ВУЗы, в армии было много «простых» ребят («сам такой»)). Знакомство с этими ребятами несколько снизил «ореол» Ленинграда и заставил меня перейти от «мечтаний» и «воздыханий» к практическим действиям («хватит сопли жевать»)): разработке своего рода «бизнес-процесса» (плана) покорения этого города («есть город золотой с прозрачными воротами»)).

Я вернулся из СА (Советской Армии) в ноябре 1969 года и после устройства на работу на завод (УМЗ в Усть-Каменогорске) стал ходить на подготовительные курсы в местный пединститут. Справочников для поступающих в ВУЗы не хватало или там были устарелые сведения, например, в справочнике МГУ 1970г. на ф-т психологии не указывалась математика, а на ней «срезалась» основная масса поступающих. Я решил поступить в Ленинградский университет им. А. А. Жданова на ф-т психологии! Сейчас это «Большой Универ» (СПБГУ). Это было «круто»)) во всех отношениях, во-первых, провинциальное образование со всеми своими издержками давало мало шансов в конкуренции со столичными школьниками, во-вторых, служба в СА и работа на заводе никак не способствовали легкости и скорости мышления при решении математических задач, не говоря уже о провалах памяти, которые «случаются» от службы в армии)), в третьих, конкурс на ф-т психологии был «дичайшим», сравнимый с конкурсами в «творческие» ВУЗы: кино и театра («в психологию валом валили розовощёкие полковники и длинноногие девицы» (с))). Но: «мужик что бык, втемяшится в башку какая блажь, колом ее оттудова не выбьешь»))!

Летом 1970 года я подал документы в МГУ, «потренироваться», полагая себя самым хитрым (вычитав в справочнике, что экзамены в МГУ проводятся в июле, а не в августе, как во всех остальных ВУЗах страны). Документы у меня приняли и пришло приглашение на экзамены в августе: в июле были экзамены на естественные факультеты)).

Я долгие годы после окончания универа говорил и убеждал себя, что Ленинград мне дал 70%, а универ – 30% моего развития. Так это и есть, скорее, но оценка эта уже не столь оптимистичная. Дело в том, что сосредоточься я на учебе на ф-те, я мог бы стать профи в своей специальности (а надо ли?)), а так как я предпочел освоить или скорее «ликвидировать» явные пробелы в своем «кулютурном» развитии, то и остался «дилетантом» во всем. Разбросанность, отсутствие фокусировки на главном направлении, в результате: «всё обо всем», как бы гибок, но не «мастер» ни в чем. По вечерам я не сидел в читальной комнате общежития или в библиотеке (только перед экзаменами)) и не готовился к занятиям, а каждый вечер бывал: в театрах, на лекциях, в капелле, в филармонии, в Русском музее, в Эрмитаже, в кино: зарубежная классика, читал в «спецхране» «голубые рефераты» («Для служебного пользования» буржуйскую литературу) и т. д. Даже в Москве в театре на Таганке посмотрел 11 спектаклей в «эпоху» Любимова – Высоцкого (в 70-е), когда мало «счастливчиков» могли похвастаться наличием билета туда, так как, кроме маленького зала (300 мест), это был единственный драматический театр, который посещали иностранцы, помимо Большого и Кировского (Мариинка).

В учебе на ф-те психологии наиболее плодотворным периодом были 75—77 гг, связанные со специализацией медицинская психология (также посещал занятия специализации социальная психология), которая проходила на базе отделения неврозов Психоневрологического института им. В. М. Бехтерева. Лекции и практика по психотерапии, групповой психотерапии, супервизии крупнейших специалистов института (и страны) были абсолютно интересны, поэтому и не пропускал)). Зато в 71—75 г.г. каждое утро, не пропуская, бегал по 4—5 км, а в выходные по 15—20 км)).