Константин Ривкин - Ходорковский, Лебедев, далее везде. Записки адвоката о «деле ЮКОСа» и не только о нем

Что же касается трех оставшихся правительственных чиновников, то с ними ситуация такова. Герман Грефв период с 1998 по 2000 год, в бытность его первым заместителем министра государственного имущества РФ, был полностью в курсе ситуации с акциями дочерних предприятий Восточной нефтяной компании, ставшими затем предметом расследования по одному из эпизодов обвинения Ходорковского и Лебедева. Но он был также интересен тем, что какое-то время являлся председателем совета директоров «Транснефти», а в 2000–2007 годах занимал должность министра экономического развития и торговли.

Необходимость выслушать в суде министра промышленности и торговли РФ Виктора Христенкосвязана, по мнению защиты, с тем, что согласно обвинению вся нефть, добытая дочерними обществами ОАО «НК “ЮКОС”» в период 1998–2003 гг., была похищена, а действия по поставкам нефти и нефтепродуктов якобы осуществлялись с целью сокрытия хищения и легализации. При этом поставки нефти и нефтепродуктов осуществлялись соответственно АК «Транснефть» и «Транснефтепродукт», а регулировались и контролировались комиссией при Правительстве РФ по доступу к трубопроводам, а также Министерством топлива и энергетики РФ. Виктор Христенко занимал в период, указанный в обвинении, должности министра топлива и энергетики (министра промышленности и энергетики) РФ, а также заместителя председателя Правительства РФ, возглавлявшего указанную выше комиссию при Правительстве РФ. По этому поводу Ходорковскийпояснял, что Христенко, а также Юсупов (министр энергетики в 2001–2004 гг.) лично определяли ему направление поставок нефти, которую сторона обвинения считает похищенной, поскольку в разные годы эти лица исполняли обязанности руководителей комиссии по распределению доступа к трубопроводному транспорту.

В ходе судебного разбирательства, поскольку вопрос о вызове в суд членов правительства вставал не один раз, звучали и объяснения по поводу заместителя председателя Правительства Российской Федерации – министра финансов Российской Федерации Алексея Кудрина.Михаил Ходорковский заявлял еще на предварительном слушании о том, что у Кудрина он «лично получал разъяснения, связанные с налогообложением нефтяных компаний и конкретно с уровнем налогов, которые должна платить компания “ЮКОС” с той нефти, которую уважаемый господин Кудрин, проверив, считал не только добытой, но и реализованной компанией “ЮКОС”, то есть не похищенной. Почему он это считал, как он это проверял, почему он требовал налоги, все это у него можно выяснить достаточно подробно». В свою очередь, Платон Лебедев тогда же сообщил суду, что считает необходимым пригласить Алексея Кудрина, поскольку полагает, что «министр финансов Кудрин разъяснит действующие нормы финансового права прокурору Лахтину. Заодно, я полагаю, и суду будет не безразлично выяснить, например, что понимает министр финансов под определением “выручка” и что под определением “выручка” понимает прокурор Лахтин. Таким образом, вопросов много». Кроме того, в материалах уголовного дела находились документы, имеющие самое непосредственное отношение к данному свидетелю, связанные с деятельностью банка «Менатеп».

Сильно сомневаюсь, что именно судья Виктор Данилкин решал вопрос о том, кто именно из этой «великолепной пятерки» получит приглашения посетить Ростовский переулок в Хамовниках, но тем не менее где-то с третьего захода защита получила от него две повестки на имя Виктора Христенко и Германа Грефа, которые адвокаты своими силами доставили в аппарат правительства и секретариат Сбербанка [79]соответственно. В вызове остальных чиновников под разными предлогами было отказано.

Таким образом, вновь испеченные свидетели со стороны защиты – а по формальным критериям они стали таковыми являться – должны были в июне 2010 года явиться на процесс и ответить на вопросы представителей сторон, и в первую очередь – Михаила Ходорковского, Платона Лебедева и их адвокатов.

Сразу скажу, что расчет на высокий профессионализм, знание экономических реалий и отсутствие возможности у прокуроров оказывать давление на такого рода свидетелей дали определенные результаты. Они, отвечая на возникавшие перед ними вопросы, явно осторожничали, взвешивая каждое слово. Как заметил присутствовавший в зале при допросе Германа Грефа артист Михаил Ефремов, свидетель владеет мхатовской паузой и ничего лишнего себе не позволяет сказать. Но в целом в результате относительно непродолжительного пребывания за свидетельской трибуной Христенко и Грефа осталось весьма неплохое впечатление от их выступлений. Несколько последующих дней пресса то и дело публиковала статьи и заметки на тему о том, что члены правительства дали показания в пользу Ходорковского.

Тем не менее в приговор ничто положительное не попало. Видимо, опасаясь в открытую порочить таких высокопоставленных свидетелей, в отличие от иных, приглашенных защитой, составители обвинительного вердикта сочли за благо переиначить прозвучавшие на процессе показания и усмотреть в них улики против подсудимых. Дабы не быть голословным, приведу далее конкретные слова Германа Грефа и Виктора Христенко, «не замеченные» судом.

Так, вице-премьер Христенко в числе прочего с уверенностью разъяснил прокурорам и суду, что «добычные активы компании или подразделения компании на выходе не могут иметь цену, равную цене нефти в Готтердаме», что фактически ставило жирный крест на фигурировавшем в деле обвинении. А когда гособвинитель Смирнов пытался услышать от свидетеля негативную оценку нефтетрейдеров как организаций, в прокурорском понимании не занимающихся хозяйственной деятельностью, в ответ получил разъяснение, по сути – отповедь на тему о необходимости ликвидации профессиональной неграмотности. Сводившуюся к тому, что работа трейдеров достаточно хлопотная, поскольку это услуга, связанная с большими профессиональными сложностями работы со страховыми, финансовыми и прочими структурами и, как любая услуга, стоящая денег. Но это не производственно-технологическая в смысле промышленном деятельность, однако не менее нужная и уважаемая.

Кстати, высокая вице-премьерская должность не спасла Виктора Христенко от искажения его показаний. Аудиозапись зафиксировала в одном из его ответов указание на более быстрый и эффективный способрешения вопроса, о котором шла речь. А в протоколе эффективныйспособ был записан как фиктивный!Как сказано в известной рекламе, почувствуйте разницу!

Вопросы ценообразования были затронуты и в показаниях Германа Грефа. Он сообщил, что рыночных цен на нефть на внутреннем рынке при сделках купли-продажи не было. Михаил Ходорковский его спросил, что было бы, если бы «Роснефть» покупала нефть у дочерних предприятий по ценам выше, чем в Роттердаме. Ответ: она была бы банкротом сразу. После этого наши подзащитные едва ли не хором спросили: а если бы цены были такими же, как в Роттердаме? Греф ответил, что и такое невозможно. На уточняющий вопрос Платона Лебедева, известны ли ему случаи покупки любой российской вертикально интегрированной компанией нефти у своих дочерних предприятий в регионах добычи по ценам Роттердама, также был дан отрицательный ответ.