Игорь Зотиков - Зимние солдаты

…После школы Женя поступил в медицинский институт и закончил его. А в начале пятидесятых годов вместе с будущим профессором Демиховым они начали работать над проблемой совместимости разных организмов для возможной замены больного органа одного организма здоровым органом другого. Вскоре они уже искали киношников, чтобы снять на пленку уникальный результат их операции – собаку с двумя головами. Большая голова, например, пила молоко, а маленькая в этот момент пыталась укусить ее за ухо; большая останавливалась и огрызалась. Прожила такая собака больше пятидесяти дней, а кинодокументалистов это почему-то не заинтересовало, хотя несколько фрагментов тех экспериментов на пленку все-таки попали.

Не понятно было, почему собака с двумя головами умирает. Демихову казалось, что если провести операцию еще чуть-чуть лучше, она будет жить. Но появилась идея о несовместимости органов, как и разных групп крови. И Женя посвятил себя этому направлению в медицине, став одним из пионеров науки, позволившей разобраться в вопросах совместимости органов разных организмов, и особенно крови. Женя – один из основоположников иммуногематологии.

Когда в СССР приехал профессор Бернард из Южно-Африканского союза, сделавший первую в мире пересадку сердца, он сказал, что главной причиной его поездки было желание познакомиться с профессором Демиховым. Это очень помогло признанию работы Демихова, который неожиданно для многих медицинских авторитетов нашей страны оказался учеными с мировым именем. А Женя получил признание американских и чешских ученых за свои работы по выяснению причин несовместимости органов, тканей и крови.

Сегодня Жени уже нет на этом свете, но он ушел, прожив яркую жизнь, сделав очень много и оставив достойных учеников – хорошее, надежное продолжение своей земной деятельности. А еще он воспитал прекрасного сына, доктора медицинских наук, великолепного практикующего хирурга и педагога, любителя путешествий и живописи. Я горжусь своим братом.

Присоединяясь к его ученикам и коллегам, хочется сказать: «Мы тебя не забудем, Женя…»

…Незаметно пришла весна 1943 года. Выпускные экзамены, а потом – неожиданная свобода. Делай что хочешь – отдыхай, все равно уже скоро армия и война.

Ах, как цвела черемуха в тот год! Весна была поздняя, и она зацвела почти в середине лета. Время цветения черемухи совпало с огромным наводнением. Наводнения на Каме случались обычно очень поздно, летом, они были связаны с таянием снегов в Уральских горах. Мальчики и девочки уезжали на лодках в затопленные водой прибрежные леса и собирали охапки черемухи прямо с лодок. Многие ребята в классе завели своих девушек. Мы трое завидовали им, но ходили мужской компанией. Я не знал как, о чем говорить с девушками. А кроме того, считал невозможным гулять с ними, потому что должен был хранить верность Люсе, с которой изредка переписывался.

И вот в это-то время один из пароходов привез на пристань моего отца. Он приехал на несколько дней в отпуск и привез мне разрешение на проезд к месту постоянного жительства в Москву.

– Я хотел бы, чтоб ты вернулся в Москву сейчас, не дожидаясь, когда это сделают твоя мама и младший брат. Дело в том, что Московский авиационный институт, о котором ты мечтал когда-то, объявил о приеме студентов-юношей, окончивших десять классов школы, и о том, что каждый, кто будет принят, получит отсрочку от призыва в армию до конца учебы.

Странно для меня, ставшего обыкновенным деревенским мальчиком, звучали слова моего столичного отца. Они не вызывали радости. Скорее смущали. Отец понял это: «Что же ты молчишь. Собирайся в Москву. Пропуск действителен всего несколько дней. Билеты в Москву у меня в кармане».

Голова закружилась… Увидеть Люсю. Москву! Дом, где вырос. И даже возможность учиться, хотя в это и поверить нельзя. Что-то тут не так. Все мои друзья здесь. И уехать от них, у кого нет пропусков в Москву, – это в какой-то степени предательство. Хотя почему? Я просто москвич, возвращающийся домой. Я ведь не виноват, что москвич.

Два дня, пока можно было еще ждать, я все колебался, думал, думал, как поступить. На третий день отец увез меня на железнодорожную станцию. Прощай, Башкирия. Прощайте, любимые школьные друзья.

И опять все в жизни внезапно изменилось. Я вернулся в Москву. Съездив в МАИ, увидел вдруг сотни юношей, сдающих документы для поступления, и сам тоже подал документы и был принят в студенты факультета авиамоторостроения. Казалось, что до осуществления или хотя бы выяснения возможности работы гибрида дизеля и паровой машины рукой подать.

Учиться в МАИ оказалось гораздо труднее, чем я предполагал, особенно на первом курсе, после которого почти половина студентов была отчислена за неуспеваемость. Свободного времени не было ни секунды. Раз или два я пытался сходить на кафедры двигателей, рассказать о своей идее. Но у преподавателей – крупнейших специалистов по моторам, видно, тоже не было времени, они слушали меня удивленно, спрашивали, с какого я курса, и настоятельно советовали отложить идею на пять лет, до дипломного проекта, а пока – не думать о ней.

В первом семестре, то есть до новогодних праздников, мы изучали обычные общеобразовательные предметы: физику, химию, математику. Причем каждый предмет начинался как будто с нуля и казался повторением уже известного. Но очень скоро лекторы – мы слушали их в больших, на сто человек, аудиториях – по всем этим предметам уходили вперед так далеко и быстро, что я, с моими знаниями, полученными в сельской школе в перерывах между военными занятиями, с огромным трудом улавливал лишь отдельные фрагменты из того, что читалось.

К счастью, кроме лекций мы регулярно делали лабораторные работы по физике и химии, а по математике (основам дифференциального исчисления и аналитической геометрии) у нас были регулярные, похожие на школьные, занятия с преподавателями в маленьких классах. Для этого все студенты каждого курса и каждого факультета были разбиты на группы человек по двадцать. Моя группа имела название: «М-1-3». Буква «М» обозначала «моторный факультет», цифра «1» – «первый курс», а последняя цифра номер группы. На первом семестре первого курса у нас на факультете училось чуть ли не пятьдесят групп, а на втором курсе их стало меньше двадцати, хотя число студентов в каждой группе не увеличилось. Многие не смогли преодолеть экзаменационных сессий в январе и весной и были отчислены.

И главной проблемой для студентов оказались не строгие экзаменаторы на экзаменах (их в первом семестре было четыре: математика, физика, химия и основы авиации).