Илья Пешкин - Аносов

Началось с того, что в связи с предстоявшей поездкой на Урал наследника и назначением главным начальником заводов хребта Уральского генерал-лейтенанта В. А. Глинки Аносову предложили повременить с приездом в Петербург.

Аносов продолжал опыты. В апреле он вел плавки на Миасском заводе в шахтной печи. Журнал этих опытов доставили в Петербург.

Ознакомившись с ним, министр финансов писал Аносову:

«Объявляю вам мою просьбу и мое приказание обратить на сие дело вообще неусыпное ваше внимание, донося почаще об успехах ваших действий».

Предложенный Аносовым метод вызвал большой интерес разных кругов как внутри страны, так и за границей. В «С.-Петербургской коммерческой газете» от 26 мая 1837 года появилась статья, в которой подробно рассматривались богатейшие возможности, открывающиеся в добыче золота.

В ученый комитет корпуса горных инженеров поступил ряд откликов сведущих в этой области лиц: барона Мейендорфа, бывшего профессора горного училища в царстве Польском, в то время состоявшего генеральным интендантом при Монетном дворе Пуша и многих других.

И царь не забыл о начинании Аносова, на докладной записке о добыче золота и платины за первую половину 1837 года он написал: «…имеется-ли успех испытанию аносовской методы?»

Это заставило министра финансов разразиться новыми предписаниями начальникам горных округов: «…все донесения по сему предмету присылать сверх главного начальника ко мне, на мое имя, в собственные руки… С первою отходящей почтой прислать ответные донесения о полученных предписаниях».

Указание о проведении опытных плавок золотосодержащих песков встречено было в горных округах с большим удивлением. Конечно, начальники округов поспешили уведомить, что они немедленно приступят к «начатию опытов». Так сообщал горный начальник Екатеринбургских заводов подполковник Чебаевский. В том же уверял министра горный начальник Колывано-Воскресенских заводов полковник Злобин и другие, но они это делали без особого рвения, и результат получался совсем не такой, какой ожидался.

К тому времени в Екатеринбург прибыл новый начальник заводов хребта Уральского генерал-лейтенант Владимир Александрович Глинка.

Он был участником ученого совета корпуса горных инженеров, на котором метод Аносова получил блистательную оценку. Казалось бы, кто-кто, а Глинка должен был бы помочь Аносову довести дело до благополучного конца.

Случилось, однако, иное: под влиянием Чебаевского и других горных офицеров Екатеринбурга, давно уже весьма неприязненно относившихся к Аносову, считавших его выскочкой и попросту завидовавших его славе, Глинка решительно изменил свою позицию и начал действовать против Аносова.

12 июля 1837 года он объявил: «…по важности дела я сам ныне отправляюсь в Златоуст и когда будет происходить химическое разложение чугуна, буду при том присутствовать».

Это было началом конца дела, затеянного Аносовым.

Подготовка к новым опытам прошла в большой спешке. Состав песков предварительно не был проверен, плавки велись без контроля, шлаки выпускали когда кому вздумается, все делалось иначе, чем при первых опытах, Аносова фактически отстранили от дела.

Глинка и Чебаевский всем своим поведением показывали, что дни пребывания Аносова на посту начальника горного округа сочтены. Они открыто поддерживали слухи о том, что Аносов сознательно ввел царя в заблуждение и за это ему придется расплатиться. Поговаривали даже о военном суде.

Как и следовало ожидать, опыты окончились безрезультатно. Аносов отказался подписать «журнал действий комиссии», так как действия были нарочито рассчитаны на то, чтобы дискредитировать его метод. Глинка был взбешен, но заставить Аносова подписать акт он не мог. Не помогли ни угрозы, ни обещания постараться загладить «последствия» дела.

Аносов не собирался сдаваться. Об этом говорит сохранившееся в архивах собственноручное письмо Аносова, адресованное в Горный департамент генерал-майору Ковалевскому. Письмо написано наспех, очень нервным почерком, с помарками, некоторые слова нельзя разобрать, но смысл достаточно ясен.

«Милостивый государь Евграф Петрович! — пишет Аносов. — Долгом поставляю довесть до сведения Вашего превосходительства, что бывшая здесь комиссия на плавке песков… занятия свои окончила с неблагоприятным для меня результатом… Главное состоит в том, что она начала свои действия прежде, нежели в успехе окончить опыт (неразборчивые слова)… Но этот опыт нисколько не лишает меня уверенности в успехе…» Письмо датировано 26 августа 1837 года.

В этот день Глинка покинул Златоуст.

Владыка Урала был очень осторожен и отнюдь не спешил с отправкой в Петербург «журнала действий комиссии». То обстоятельство, что Аносов отказался подписать «журнал», поставило его в тупик. «А вдруг дело повернется в пользу Аносова?!» Сам Глинка ведь ровным счетом ничего не смыслил в этом деле.

Прошло больше месяца. Из Петербурга запрашивали, каковы результаты действий комиссии. Дальше откладывать ответ нельзя было. В один день — 2 октября — Глинка направил в Петербург два рапорта. Первый отражал колебания Глинки: «…в чугуне золота, — писал он, — вовсе не найдено… несмотря однако-ж на такие последствия, полковник Аносов старается совершенствовать плавку песков». Дальше Глинка обращал внимание на большие расходы, вызываемые опытами, и испрашивал разрешения «приостановить дело».

Во втором рапорте, написанном спустя всего несколько часов, Глинка стал решительнее, он писал: «удобства плавки чугуном на песке не подтвердились».

Что могло измениться за несколько часов? Почему так спешил Глинка?

На докладе Департамента горных и соляных дел есть следующая резолюция министра финансов: «…дело сие очевидно начато с хвоста и все сии донесения оставляют во мне грустное впечатление на счет наших горных начальников, коим я, невежа, должен был указать путь. Возможно ли, чтобы с рассудком начать плавку, не испытав наперед назначенные к плавке пески кислотами для узнания истинного содержания золота».

Между тем Аносов, вопреки запрету Глинки, продолжал опыты.

«Сии опыты, лично мною произведенные, не оставляют ни малейшего сомнения в угораемости золота, а для удостоверения, осталась ли хоть часть золота в шлаках, сии подвергнуты испытанию как мокрым, так и сухим путем; о последствиях буду иметь честь донести особо», — писал Аносов 13 ноября.

Ему снова удалось извлечь золото из чугуна, и он прислал его в Монетный двор. «Горный начальник Златоустовских заводов, — сообщает директор Монетного двора, — представил пять пакетов с золотом, полученным при опытах над плавкою песков в малом виде в тиглях и в шахтной печи…» (декабрь 1837 года).