В. Шелудько Составитель - Леонид Брежнев

Парадокс — и совсем не психологический, — заключается в том, что посредственность не только в интеллектуальной сфере, но и в сфере политической и государственной отнюдь не является непреодолимой помехой для захвата лидерства. Здесь скорее играют роль такие «внешние» факторы, как время, система, случай, везение, долготерпение, долгожительство, а следовательно, и здоровье.

М. Стуруа, с. 170–171 [13].

В аппаратной борьбе Брежнев проявил ум, хитрость и изобретательность. Пусть медленно, но сумел вытеснить, «выжить» из руководства всех своих соперников и недоброжелателей. И без конфликтов и срывов, без кровавых репрессий, как Сталин, и даже без публичного поношения, как Хрущев, обеспечил послушание, покорность и даже страх (к моему удивлению, его боялись, боялись даже Андропов и Громыко, мне кажется, и Суслов). Он очень ловко манипулировал властью, держа каждого на таком месте, на котором, по его мнению, тот был удобен.

В аппаратных играх, в аппаратной борьбе, то есть в реальностях власти и политики, Брежнев отнюдь не был простаком — скорее это был настоящий «гроссмейстер». Не все это сразу поняли, и за свое непонимание им потом приходилось расплачиваться.

Ж Г. Арбатов. Знамя. 1990. № 10. С. 204.

В чем он (Брежнев) был действительно великим мастером, так в умении терпеливо тащить пестрое одеяло власти на себя. Тут у него не было конкурентов. Причем делал это он незаметно, без видимого нажима. И даже так, чтобы соломку подстелить тому, кого он легким движением сталкивал с края скамейки. Нужны были места для размещения днепропетровской, молдавской и казахстанской команды. На всех важных постах он расставлял надежных людей, которые лично его не подведут. И вот один за другим из Президиума, из Политбюро ЦК КПСС исчезли Подгорный, Воронов, Полянский, Микоян. Вы помните, как без всякого шелеста и объявлений исчез Шелест — руководитель крупнейшей Украинской партийной организации.

Ф. Бурлацкий, с. 150.

И Семичастный, и Егорычев, и Шелепин, активно способствуя приходу Брежнева к власти, знали ему истинную цену, он среди них очень низко котировался. А он наверняка знал об этом и подозревал, что среди них может найтись кандидатура, на которую его потенциальные противники сумеют сделать ставку в случае «омоложения» руководства. Но объективности ради следует отметить, что и эта тройка вместе с теми, кто стоял за ними, переоценила свои возможности и недооценила силу Брежнева, его умение вести аппаратные игры, закулисную борьбу.

П. Шелест, с. 229 [13].

Тонкий политик, Брежнев понимал, что жизнь сложна, трудности еще впереди, некоторые решения поспешны, и поэтому необходимо так утвердить себя в партии, в руководстве страной, чтобы завоеванные позиции были прочны и чтобы рядом не было конкурентов или молодых радикалов, которые в один прекрасный день, воспользовавшись появившимися трудностями, сместят его с поста, как это они сделали с Н. С. Хрущевым. Ему это удалось блестяще выполнить и оставаться лидером страны 18 лет, причем фактически не работая последние 6 лет…

С первых же дней работы, с первых моих встреч с Брежневым, хотя он на первом этапе не был довольно откровенным со мной, я понял, что идет борьба между ним и Шелепиным. Для этого не надо было быть глубоким аналитиком. Достаточно было просто оценивать постоянную критику «Саши» в разговорах, которые велись Брежневым и его окружением.

Е. Чазов, с. 15–16.

Вообще бывать среди членов Президиума (при Хрущеве) и Политбюро (при Брежневе) в неофициальной обстановке, особенно за обеденным столом, было для меня делом довольно обременительным. Склоки, наушничества… Одним словом, клоака какая-то…

Г. Воронов, с. 184 [13].

Буквально через две недели после назначения меня пригласили к Брежневу, у которого в связи с простудой был острый катар дыхательных путей. (Тогда у него не было большой шикарной дачи в Заречье и жил он в относительно скромной квартире на Кутузовском проспекте.) После того как вместе с лечащим доктором Н. Радионовым мы его осмотрели, рекомендовали лечение, он пригласил нас попить вместе чаю. Разговор за чашкой чая зашел о хоккее, который Брежнев очень любил, о погоде, о предстоящей эпидемии гриппа. Неожиданно он меня спросил: «А как Антонов, все еще работает?» Я даже растерялся от такого вопроса, ибо до этого не думал, что Генеральный секретарь может интересоваться фигурой заместителя начальника 4-го управления. «Уж он-то хотел, чтобы не ты стал начальником управления. Семь месяцев ждал этого места», — продолжал Брежнев. На этом разговор закончился. Я не знал, как его понять. Что это? Просто констатация факта или намек на то, что Антонов неугоден Брежневу и его окружению? Точки над «I» расставил Б. В. Петровский, который посвятил меня в тонкости создавшейся ситуации.

Оказывается, так же, как Г. Т. Григорян претендовал на место управляющего ЦК, так и Ю. Г. Антонов претендовал на место начальника 4-го управления. Вот тогда я понял, что моя кандидатура была противопоставлена кандидатуре Антонова, который был связан с Шелепиным. Брежнев не хотел, чтобы во главе 4-го управления стоял человек Шелепина. 4-е управление — очень важное, здесь хранятся самые сокровенные тайны руководства страны и его окружения — состояние их здоровья, прогноз на будущее, которые при определенных условиях могут стать оружием в борьбе за власть. Я понимал, что только стечение обстоятельств заставило назначить на эту должность меня. И опять надо оценить правильный и тонкий ход Брежнева: рядом лучше иметь нейтрального, малоизвестного человека, ученого и врача, лишенного политических симпатий и амбиций.

Е. Чазов, с. 16–17.

Познакомились мы, когда он (Шелепин. — Сост.) был первым секретарем ЦК ВЛКСМ, в пору Хрущева стал заместителем Председателя Совета Министров СССР, секретарем ЦК КПСС, членом Президиума ЦК. Ведал партийно-государственным контролем.

…Закончился тот Пленум ЦК, на котором сняли Хрущева. Я направился к выходу. Вдруг меня плотно взял за локоть Шелепин, пригласил к себе в кабинет. Дверь закрылась. Надменное лицо Шелепина стало приветливым, будто ничего не произошло. Сели. Шелепин заказал чаю. «Не уехать ли тебе года на два из Москвы? Полезут ведь с интервью иностранцы. А потом мы тебя вернем». Я отказался. «Ушел бы Хрущев в семьдесят лет, — продолжал Шелепин, — мы бы ему золотой памятник поставили. Рыба с головы тухнет», — закончил он разговор. О моем отъезде в «превентивных целях» речь уже не шла…

Шелепин, конечно, ни в грош не ставил Брежнева. Да тот по силе характера не годился и в подметки Шелепину, «железному Шурику», как называли его в ближнем окружении. В руках Шелепина были кадры КГБ — он ведь после XX съезда партии занимал должность председателя этого комитета, ему было поручено очистить кадры милиции, партийно-советского контроля. Было среди его выдвиженцев немало секретарей обкомов партии, ответственных сотрудников партийно-советского контроля. Шелепин, естественно, расставлял своих людей и, надо сказать, получал поддержку Хрущева, поскольку тот считал, что молодые внесут свежую струю в организацию работ. Многое обещало Шелепину победу в предстоящей схватке с Брежневым. Он к ней готовился. Однако не учел, что силу ломит не только сила, но и хитрость. И тут ему было далеко до Брежнева. Тот воспользовался своим главным преимуществом: Шелепин был чужаком для партаппарата, а должности, которые он занимал, весьма непопулярными — контролирующими.