Владимир Дьяков - Ярослав Домбровский

Приезд Бобровского существенно изменил соотношение сил в ЦНК. Едва ^ли не в первый же день своего присутствия на его заседаниях он произнес большую и горячую речь, в которой резко критиковал план дислокации. План этот, говорил он, может быть, спасет часть Конскриптов, но вместо них возьмут других, а авторитет и влияние конспирации в народе будут безвозвратно утеряны. Поскольку признавалось, что восстание неизбежно, Бобровский требовал энергичной подготовки к вооруженной борьбе большого масштаба, к настоящему превращению ЦНК в национальное правительства. Во время выступления Бобровского Гиллер и Марчевский демонстративно встали и вышли из комнаты. Остальные члены ЦНК согласились с программой, изложенной Бобровским.

Домбровский в переданном на волю письме также высказался за сосредоточение всех усилий на подготовке восстания и изложил свой новый план действий на первые дни борьбы, основанный на прежних принципах, но учитывающий изменившуюся обстановку. Домбровский предлагал начать борьбу с захвата крепости Модлин силами крупного отряда восставших варшавян при содействии находившихся внутри крепости участников офицерской организации. План был рассчитан до мельчайших деталей и вполне реален. Падлевский дополнил план, предложив одновременно с захватом Модлина запланировать атаку на Плоцк, с тем чтобы освобожденный город сделать резиденцией будущего национального правительства. Члены организации и конскрипты, предназначенные для атаки на Модлин и Плоцк, должны были постепенно покидать Варшаву и собираться в Кампиносской пуще и в лесных массивах близ Сероцка. Новый вариант плана был поставлен на рассмотрение ЦНК и по настоянию Бобровского и Падлевского одобрен большинством.

Таким образом, Домбровский, даже находясь в тюрьме, продолжал оставаться в строю, оя вел борьбу с неослабевающей энергией и весьма значительными результатами. Об этом, кроме всего прочего, свидетельствует небольшая вещица, захваченная при аресте Шварце. В документах она названа «трубочкой из обыкновенного гусиного пера, в котором отверстие припечатано сургучом». Трубочка содержала таинственную записку с подписью «Мефистофель». Следствие не смогло выяснить, что все это значит. Между тем записка составляла частицу обширной тюремной переписки Домбровского, проходившей через руки его невесты. В перехваченной записке один офицер-конспиратор рекомендовался «как человек, который нетерпеливо ждет работы и на которого можно положиться», а о другом говорилось, что он «назначен на время восстания комендантом Ивангородской крепости» (разумеется, от повстанцев). А сколько таких записочек дошло до адресатов, не попав в руки к властям?! Собранные воедино, они, вероятно, показали бы, что их автор, оказавшись в тюрьме, долго еще с успехом продолжал участвовать в руководстве конспираторами, как военными, так и гражданскими.

Ночью с 22 на 23 января 1863 года в ряде населенных пунктов Царства Польского были совершены нападения на царские гарнизоны: польский народ вступил в вооруженную борьбу за свое освобождение. Восстание не было достаточно подготовлено и началось при очень невыгодном для него соотношении сил. Численность царских войск к этому времени намного превышала 100 тысяч, а повстанцев в первый момент было всего около 6 тысяч, причем вооружены они были чем попало. Поэтому даже первые, неожиданные нападения восставших не привели к захвату крупных городов. Что же касается Варшавы, то здесь серьезных попыток начать вооруженную борьбу и не предпринималось. Впоследствии число повстанцев возросло до нескольких десятков тысяч, немного улучшилось положение с оружием. Но перелома в соотношении сил не наступило и не могло наступить, так как широкие массы трудящихся не приняли участия в восстании.

Повстанческое руководство провозгласило ликвидацию крепостного права, наделение крестьян землей, право каждого поляка на основные буржуазные свободы. Однако, во-первых, аграрная программа восстания далеко не соответствовала чаяниям крестьян, а именно они составляли подавляющее большинство населения, во-вторых, эта программа последовательно проводилась в жизнь лишь немногими деятелями левого крыла партии красных. В марте 1863 года к восстанию вынуждена была присоединиться партия белых, неуклонно усиливавшая свое влияние в повстанческом правительстве — Жонде Народовом. С этого времени повстанческие декреты все чаще стали истолковываться с помещичьей точки зрения, причем дело доходило иногда до карательных мер против крестьян, добивавшихся полного осуществления декретов.

Наибольшего размаха вооруженная борьба достигла весной — летом 1863 года. Повстанцы проявляли большой героизм и самоотверженность, добивались отдельных частных успехов. В целом же к середине лета стало ясно, что шансов на победу восстания нет, хотя боевые столкновения не прекращались еще долгое время. Восстание потерпело поражение, но царизм вынужден был пойти на серьезные уступки. Это выразилось прежде всего в том, что крестьянская реформа 1864 года в Царстве Польском, готовившаяся с оглядкой на аграрные декреты повстанцев, дала крестьянам гораздо больше, чем реформа 1861 года в других частях тогдашней Российской империи.

Восстание существенно повлияло на положение Домбровского. За несколько дней до начала вооруженной борьбы из Варшавы выехали, чтобы подготовить выступления на периферии, Падлевский, Потебня и многие другие товарищи Домбровского. Одновременно покинули город почти все знакомые ему члены руководящего органа партии красных, который превратился теперь в Жонд Народовый. Его представителем в Варшаве остался руководитель городской организации Стефан Бобровский. К сожалению, на третьем месяце восстания он погиб во время бессмысленной дуэли, в которую его втянул специально подосланный белыми авантюрист. Все эти изменения затрудняли связь Домбровского с волей и шаг за шагом лишали его возможности сколько-нибудь серьезно влиять на развитие событий.

Изменилось и положение дел в следственной комиссии. Большинство варшавских конспираторов, хорошо знавших Домбровского, десятки его петербургских друзей и единомышленников встали на сторону восставших и оказались командирами отрядов, повстанческими офицерами или рядовыми повстанцами. В ходе боев многие из них попали в руки карателей, а представ перед следствием и судом, далеко не все проявили необходимое мужество. Число показаний, уличающих Домбровского в антиправительственной деятельности, постепенно росло, защищаться во время допросов ему становилось все труднее.