Марк Ферро - Николай II

Таким образом, во время революции 1905 года большевики и меньшевики расходились не столько по организационному вопросу — быть ли социал-демократической партии партией авангарда и уйти в подполье или просто демократической, — сколько по вопросам тактики и стратегии; большевики оказались более радикальной и дисциплинированной партией.

Во всяком случае, сыграв руководящую роль в организации Советов, большевики и меньшевики разошлись по вопросу об участии в выборах в Думу. Большевики заявили о своем враждебном отношении к этой «пустой говорильне», саркастически назвав Думу «ширмой для самодержавия, орудием обмана для народа». Меньшевики, наоборот, приняли участие в выборах с целью распространения своих взглядов и в результате получили 18 мест. Большевики осудили их за это, однако через несколько месяцев поступили так же и выставили своих кандидатов на выборах во Вторую Думу, заявив, что она послужит им трибуной.

Социалисты-революционеры решили бойкотировать выборы, как и большевики. Однако, видя разочарование крестьян, с нетерпением ожидавших возможности громко заявить о своих требованиях, часть из них откололась и создала «Трудовую группу», члены которой получили название трудовиков и которую возглавил А. Ф. Керенский.

Таким образом, в выборах приняли участие крайне правые во главе с «Союзом русского народа», правый центр — октябристы, центр — кадеты, левые — трудовики и меньшевики, а крайне левые — большевики и эсеры — выборы бойкотировали.

На выборах, проведенных согласно принятой системе голосования, устанавливавшей избирательный ценз и неравноправное участие различных социальных групп, убедительную победу одержали кадеты — 179 мест из 486. Октябристы получили лишь 44 места, крайне правые — около 100 мест, трудовики — 94 места, меньшевики — 18, и, наконец, представители национальных меньшинств (без точного указания национальностей) получили примерно 100 мест.

Потерпев в известной мере поражение — правительство могло рассчитывать лишь на 144 места и на голоса инородных депутатов, — Николай II и Витте решили усилить полномочия Государственного совета, несмотря на то что партия, одержавшая победу на выборах, требовала его упразднения.

Это походило на провокацию.

Ободренный успешным подавлением восстания в Москве и роспуском Советов и воодушевленный появлением внезапно организовавшихся монархистских сил, Николай II заверил «Союз русского народа» в том, что он намерен нести сам бремя власти… «Скоро, скоро воссияет солнце правды над землей русской, и тогда все сомнения исчезнут».

Он, конечно, был вынужден выпустить манифест 17 октября, но намеревался всерьез ограничить полномочия Думы, которая должна была вскоре собраться.

Царь проявлял большое внимание и бдительность в тех случаях, когда подвергались опасности основы его самодержавной власти. Об этом свидетельствуют его участие в разработке основных законов и его заявление в ходе их обсуждения в Царском Селе с 7 по 12 апреля 1906 года. Центральным пунктом обсуждения стала новая статья 4 Основных государственных законов Российской империи, которая должна была заменить старую статью 1. В последней указывалось: «Император всероссийский есть монарх самодержавный и неограниченный. Повиноваться его власти не токмо за страх, но и за совесть сам Бог повелевает». Новая статья 4 гласила: «Императору всероссийскому принадлежит верховная самодержавная власть. Повиноваться власти его не только за страх, но и за совесть сам Бог повелевает».

Слово «неограниченная» было заменено словом «верховная». Вот протокол дебатов по этому вопросу.

«(Заседание 9 апреля)

Его Императорское Величество: Перейдем теперь к ст. 4. В ней заключается главнейший вопрос во всем этом деле. Я не переставал думать об этом вопросе с тех пор, как проект пересмотра основных законов был в первый раз перед моими глазами. Я целый месяц держал проект у себя и все продолжаю постоянно думать об этом вопросе и после доклада мне председателем Совета министров измененного проекта. Все это время меня мучает чувство, имею ли я перед моими предками право изменить пределы власти, которую я от них получил. Борьба во мне продолжается. Я еще не пришел к окончательному выводу. Месяц тому назад мне казалось легче решить этот вопрос, чем теперь, после долгих размышлений, когда настает пора его решить. За это время я получал и продолжаю еще получать ежедневно десятками телеграммы, адресы, прошения со всех концов и уголков земли русской от всякого сословия людей. Они изъявляют мне трогательные верноподданнические чувства вместе с мольбою не ограничивать своей власти и благодарностью за права, дарованные манифестом 17 октября. Вникая в мысль этих людей, я понимаю их так, что они стремятся, чтобы акт 17 октября и дарованные в нем моим подданным права были сохранены, но чтобы при сем не было сделано ни шага дальше и чтобы я оставался самодержцем всероссийским.

Искренне говорю вам, верьте, что, если бы я был убежден, что Россия желает, чтобы я отрекся от самодержавных прав, я для блага ее сделал бы это с радостью. Акт 17 октября дан мною вполне сознательно, и я твердо решил довести его до конца. Но я не убежден в необходимости при этом отречься от самодержавных прав и изменить определение верховной власти, существующее в статье 1 основных законов уже 109 лет.

Мое убеждение, что по многим соображениям крайне опасно изменять эту статью и принять новое ее изложение… Я знаю, что если статья 1 при этом останется без изменения, то это вызовет волнения и нападки. Но надо уразуметь, с чьей стороны будет укор. Он, конечно, последует со стороны всего так называемого образованного элемента, пролетариев, третьего сословия. Но я уверен, что 80 % русского народа будут со мною, окажут мне поддержку и будут мне благодарны за такое решение…

Статья 4 — самая серьезная статья во всем проекте. Но вопрос о моих прерогативах — дело моей совести, и я решу, надо ли оставить статью, как она есть, или ее изменить.

И. Л. Горемыкин: Ограничением пределов верховной власти 80 % населения будут смущены и многие из них недовольны…

Граф К. И. Пален: Весь вопрос заключается в том, оставить ли в 1 статье слово «неограниченный». Я не сочувствую манифесту 17 октября, но он существует. До того времени существовало ваше неограниченное право издавать законы, но после 17 октября, помимо законодательных учреждений, Ваше Величество не может уже издавать законы сами… В основных законах надо издать то, что ново, а старое оставить, но слово «неограниченный» в нем не может остаться.

М. Г. Акимов: …Я тоже не сторонник свобод, данных народу. Но 17 октября Ваше Величество добровольно себя ограничили в области законодательства… Если теперь сказать «неограниченный», это значит бросить перчатку, создать непримиримую вражду в Думе… Надо исключить слово «неограниченный»…