Марк Ферро - Николай II

Переписка царицы с Анной Вырубовой свидетельствует о глубоком безразличии бывшего царя ко всему, что с ним происходило.

Сохранилось около двадцати писем, написанных в Тобольске Александрой своей наперснице Анне Вырубовой, в основном на русском, иногда на английском, а одно даже на старославянском языке. Все они проникнуты мистицизмом и говорят о любви к адресату.

Август 1917 года. «Дорогая моя мученица, я не могу писать, сердце слишком полно, я люблю тебя, мы любим тебя, благодарим тебя и благословляем и преклоняемся перед тобой, — целуем рану на лбу и глаза, полные страдания. Я не могу найти слова, но ты все знаешь, и я знаю все, расстояние не меняет нашу любовь — души наши всегда вместе, и через страдание мы понимаем еще больше друг друга. Мои все здоровы, целуют тебя, благословляют и молятся за тебя без конца».

8 декабря 1917 года. «Мысленно, молитвенно всегда вместе — в любви расстояния нет… Мы далеко от всех поселились, тихо живем, читаем о всеобщих ужасах, но не будем об этом говорить. Вы во всем этом ужасе живете, достаточно этого… Вот холод 23 гр., и в комнатах мерзнем, дует… Маленькая собачка Джимми твоя лежит рядом, пока ее хозяйка на рояле играет… Другие все учат разные французские сценки — развлеченье и хорошо для памяти. Вечера проводим со всеми вместе, в карты играем, иногда он нам читает вслух… Очень занята весь день… уроки с детьми, так как священника к нам не пускают для уроков… Ты Библию читаешь, которую я тебе дала, но знаешь, есть гораздо полнее, и я всем детям подарила и для себя теперь большую достала, там чудные вещи — Иисуса Сираха, Премудрости Соломона и т. д. Я ищу все другие подходящие места — живешь в этом, и псалмы так утешают».

10 декабря 1917 года, Тобольск. «…Он прямо поразителен — такая крепость духа, хотя бесконечно страдает за страну, но поражаюсь, глядя на него. Все остальные члены семьи такие храбрые и хорошие и никогда не жалуются».

В январе 1918 года бывшая императрица узнает, что Анна Вырубова познакомилась с Горьким, который предложил ей вступиться за нее. «Что ты познакомилась с ним — меня так удивило… Ужасный он был, не моральный… Ужасные, противные книги и пьесы писал. А когда жил в Италии, то вел борьбу с Папой [царем] и Россией. Тот ли это человек?»

В конце января она пишет снова: «Будь осторожна с теми, кто у тебя бывает. Я очень обеспокоена по поводу Bitter [25] Bitter — горький (англ.). , он издает ужасную газету [26] Речь идет о газете «Новая жизнь», издаваемой меньшевиками, до Октября благосклонной к большевикам, далее — враждебной. . Не говори при нем ни о чем важном и со своими друзьями — тоже, их могут преследовать. Bitter — настоящий большевик… У нас стало лучше, так как разрешили приходить священнику…»

Появление священника и связь, установленная с епископом Тобольска, не останутся без последствий.

Что же готовилось на самом деле и почему большевистская власть на это никак не реагировала? В сущности, большевики не могли что-либо сделать, к примеру — перевезти царя в Кронштадт, как требовали наиболее решительные лица из числа корреспондентов… Они полагали, что в Тобольске ничего не могло произойти до начала ледохода, что царь заблокирован там по крайней мере до весны. Несколько раз в новой столице Москве принималось решение: «Вопрос о бывшем царе не стоит на повестке дня».

В действительности в монархических кругах складывались и распадались многочисленные связи. Монархисты сумели собрать большие суммы денег. По свидетельству Бенкендорфа — 200 тысяч и, возможно, еще 175 тысяч. Духовенство Тобольска и епископ Гермоген создали в городе настоящую информационную сеть, которая снабжала сведениями императорскую семью. Так, в дневнике Александры в январе 1918 года упоминается «Ярошинский, который нас не забыл…» В прошлом он финансировал госпитали, которые патронировали Мария и Анастасия. В марте царица испытывает страх за судьбу зятя Распутина Бориса Соловьева, которому, разумеется, она доверяет. Говорили, что он что-то готовит для их спасения. Группа монархистов сплотилась также вокруг бывшего сенатора Туган-Барановского — ему удалось снять дом напротив резиденции губернатора, где проживала семья императора, — и они начали рыть подземный ход с тем, чтобы подготовить побег. Но не успели: Николая II вскоре перевезли в Екатеринбург.

Однако основную операцию по спасению царской семьи готовила нелегальная организация «Правый центр», куда входили такие деятели, как Кривошеин, Гурко, А. Трепов, генерал Иванов, а также великая княгиня Мария Павловна и те, кто предложил 1 марта выпустить манифест об установлении конституционной монархии. К ним присоединился Марков 2-й, установивший контакт с Вырубовой и духовенством Тобольска. Но их действиям помешал раскол в их рядах: одни считали, что отречение от престола недействительно, другие признавали отречение, но делились на сторонников Михаила, Павла или иных лиц, которые могли бы выступить в роли регента Алексея. Существовал раскол также между сторонниками Антанты и германофилами.

С началом переговоров, происходивших в Брест-Литовске, германофилы оказались в лучшем положении для ведения тайных переговоров с представителями кайзера, обосновавшимися в Москве. По свидетельству майора Ф. Ботмера, русские монархисты начали поспешно действовать; они предлагали реставрацию в ответ на экономическое сотрудничество, гарантами которого они выступали в силу своих связей, в частности связей Ярошинского, с немецкими банками. Однако Вильгельм II не хотел ничего слышать об этом: сначала следовало довести до конца переговоры с большевиками, чтобы высвободить войска для отправки на Запад. Он уже заявил датскому королю, что любая помощь семье Романовых, даже гуманитарного характера, будет выглядеть как попытка реставрации монархии и окончательно скомпрометирует установление мира. Об этом заявил граф Мирбах и неоднократно повторял всем тем, кто при посредничестве «Правого центра» пытался завязать связи с целью освобождения семьи Романовых. В данный момент не может быть и речи о свержении большевиков. Немцы смогут лишь в будущем помочь монархистам организоваться и подготовить реставрацию монархии, после того как будет подписано соглашение о мире.

Наперекор всему, несмотря на непомерные требования Германии и неприятие подавляющим большинством русских подобных уступок, Ленин и Троцкий, Каменев и Иоффе заключили, наконец, Брест-Литовский мирный договор в марте 1918 года. Одновременно в начале апреля произошли изменения в составе Исполнительного комитета Уральского Совета. Большевики получили там большинство. Они распустили местную думу и земства и захватили власть в свои руки. Эти два события не были никак связаны между собой, однако оба они касались судьбы императорской семьи, так как в то время, когда монархисты могли предполагать, что операция по спасению царя будет успешно проведена и немцы окажут им поддержку, большевики Урала решили, что пора покончить с постоянно висевшей угрозой побега царя. Пигнатти и Свердлов сочли, что на этот раз вопрос о судьбе Романовых встал на повестку дня. 2 мая Президиум Центрального Комитета решает перевезти царскую семью из Тобольска в Екатеринбург.