Елена Первушина - Петербургские женщины XIX века

Ну, я думаю, она больше этой юбки не наденет».

Программа женских гимназий базировалась на принципах, разработанных выдающимся русским педагогом К. Д. Ушинским. Будучи инспектором классов Смольного института благородных девиц, он увидел, насколько уродует душу девочек ханжество и лицемерие институтского образования. Крайне негативно Ушинский отзывался о воспитании будущей женщины в русле ее «природного назначения»: будь то назначение «французско-галантерейное» (женщина как украшение общества и семьи) или «немецко-хозяйственное» (женщина как хозяйка и добрая мать семейства). Последнее направление мысли, полагал он, являет собой не что иное, как «самым циническим образом выраженное желание приготовить в женщине думающий хозяйственный пресс».

Обращаясь к смолянкам на своих уроках, он говорил: «Вы обязаны проникнуться стремлением к завоеванию права на высшее образование, сделать его целью своей жизни, вдохнуть это стремление в сердца ваших сестер и добиваться достижения этой цели до тех пор, пока двери университетов, академий и высших школ не распахнутся перед вами так же гостеприимно, как и перед мужчинами».

Однако, призывая женщин к высшему образованию, Ушинский понимал под ним прежде всего образование педагогическое, которое, на его взгляд, вытекало напрямую из функций женщины как воспитательницы подрастающего поколения.

«Характер человека, — отмечал он, — более всего формируется в первые годы его жизни, и то, что ложится в этот характер в эти первые годы, — ложится прочно, становится второй природой человека; но так как дитя в эти первые годы свои находится под исключительным влиянием матери, то и в самый характер его может проникнуть только то, что проникло уже прежде в характер матери. Все, что усваивается человеком впоследствии, никогда уже не имеет той глубины, какой отличается все, усвоенное в детские годы. Таким образом, женщина является необходимым посредствующим членом между наукой, искусством и поэзией, с одной стороны, нравами, привычками и характером народа, с другой. Из этой мысли вытекает уже сама собой необходимость полного всестороннего образования женщины…»

Сделав, таким образом, реверанс в сторону традиционных ценностей, Ушинский приступает к главному: обоснованию необходимости организации педагогического образования для женщин.

«Личные мои наблюдения над преподаванием женщин в школах, — писал Ушинский, — убедили меня вполне, что женщина способна к этому делу точно так же, как и мужчина, и что если женское преподавание в иных местах (как, например, во Франции) слабее мужского, то это зависит единственно от малого приготовления женщин к учительскому делу… и от того стесненного положения, в которое ставят учительницу закон и общественное мнение».

Возможно, дело было в том, что главной целью Ушинского было образование и просвещение, доступное для народа. Но он понимал, что сколько-нибудь значимое количество мужчин привлечь к этому тяжелому и плохооплачиваемому труду не удастся. Поэтому он решил, что будет вполне разумно восполнить недостаток учителей народных школ, открыв эти школы для учительниц. И оказался отчасти прав.

Уже в 1880 году среди учителей сельских начальных народных училищ европейской части России женщины составляли 20 % — 4878 человек. Из них выпускниц средних женских учебных заведений было 62,7 % (3059 человек). Возраст большинства девушек не превышал 25 лет. К 1911 году учительниц в начальных народных училищах стало в 20 раз больше, они составили 53,8 % общего количества народных учителей.

Будущее, однако, показало, что, открывая девушкам доступ к высшему образованию, невозможно ограничить их только педагогической стезей. Каковы бы ни были взгляды мужчин на «предназначение» женщин в мире, построенном по мужскому разумению, женщины не собирались выполнять мужские указания. Но мужчинам понадобилось время, чтобы осознать это.

В 1848 году Королевский колледж и Бедфордский колледж в Лондоне стали допускать на лекции женщин. В том же 1849 году первая американка Элизабет Блэквел получила высшее медицинское образование. Возможно, оглядываясь на их опыт, русские женщины тоже начали посещать университетские лекции на свой страх и риск.

В 1863 году Министерство народного просвещения России разрабатывало новый университетский устав и запросило университеты, готовы ли они принять в ряды своих студентов женщин, принимать у женщин экзамены и выдавать им дипломы о высшем образовании. Советы университетов не сошлись во мнениях. Московский и Дерптский отказались иметь дело с женщинами. Казанский и Санкт-Петербургский согласились принимать женщин вольнослушательницами, причем петербуржцы считали, что диплом должен давать женщинам право на медицинскую практику и на штатные должности лишь в высших женских учебных заведениях, казанцы же полагали, что женщины не должны этим ограничиваться. Харьковский и киевский университеты были за то, чтобы дать женщинам возможность учиться и получать дипломы без каких-либо ограничений. Получив результаты опроса, министерство с облегчением положило закон о высшем женском образовании под сукно.

Меж тем в Европе женщин стали принимать в Цюрихский университет (1867 г.); его примеру последовали остальные университеты Швейцарии. В Цюрихском университете в 1872–1874 годах русские студентки образовали группу «Фричи» (названную так по фамилии хозяйки пансиона), в которой проповедовались идеи народничества. В этот кружок входили Софья Бардина, Вера и Лидия Фигнер, Варвара Александрова (впоследствии — Натансон), Ольга и Вера Любатович, Евгения, Мария и Надежда Субботины, Берта Каминская, Анна Топоркова, Доротея Аптекман. Позже кружок «фричей» превратился в ядро «Всероссийской социально-революционной организации». Участницы кружка в 1877 году, вернувшись в Россию, почти в полном составе предстали перед судом во время так называемого московского «процесса 50-ти», где их обвинили в участии в «тайном сообществе, задавшемся целью ниспровержение существующего порядка». Участники и участницы процесса (в том числе и Лидия Фигнер) получили по нескольку лет каторги или ссылки.

О своей учебе в Цюрихе и последующей работе фельдшерицей в деревне Вера Николаевна Фигнер рассказала в мемуарах «Запечатленный труд».

В 1869 г. в Англии организовали четыре специальных высших учебных женских заведения: Margaret-Hall и Sommerville-Hall в Оксфорде и Girton College и Newnham College в Кембридже. А с 1876 года парламент предоставил университетам право давать женщинам ученые степени.

Во Франции благодаря активным действиям Жюли-Виктуар Добье, Эммы Шеню и Мадлен Брэ при поддержке министра просвещения В. Дюрюи и императрицы Евгении в 1866 году женщины получили возможность сдавать экзамены на степень бакалавра в высших учебных заведениях. Через год они смогли поступать на все факультеты всех вузов, кроме теологического, с правом получения той же ученой степени, что и для мужчин. В первой половине 1870-х годов Эмма Шеню читала лекции в Сорбонне. В 1870-х годах женщин стали допускать в высшему образованию в Швеции. Это привело к тому, что большое количество российских девушек и женщин, желающих учиться, уезжали за границу.