Николай Мельниченко - Ещё вчера…

В Виннице частенько выезжаем на пляж: очень быстро и удобно. Над нами берет шефство сосед и родственник Иван Бондарь, начальник областного ГАИ. Ваня – эпикуреец чистой воды: он считает, что у всякого, уважающего себя и здорового начальника должен быть животик, и усиленно занимается его наращиванием. Вот едем с ним по Виннице. В связи с жарой на Иване одна майка и подобие шортов.

– Коля, остановись, попьем пивка!

Останавливаемся. Иван берет бокал себе и мне.

– Ваня, я же за рулем, вон и гаишник наблюдает!

– Да не бойся, пей свободно!

С опаской прикладываюсь к прохладному бокалу. Гаишник немедленно приближается к нам, но, разглядев в полуголом пляжнике высокое начальство, берет под козырек:

– Виноват, Иван Петрович: не разглядел Вас!

– Начальство надо узнавать и без штанов! – смеется Иван, здороваясь за руку со своим кадром. – Ну, иди, гуляй, Андрюша: тебе при исполнении нельзя пить пиво на дороге!

Однажды я один поехал к дяде Антону. Радушные родственники были очень рады, и я никак не мог их обидеть быстрым отъездом. Возвращался на Старый город уже затемно. Начинался участок неосвещенной окраины. Внезапно в свете фар показалась знакомая фигура. Это любимая жена, плача, вышла встречать меня: по слухам здесь пошаливало хулиганье. Но Эмма была крепко вооружена – она держала в руках самые большие бабушкины ножницы…

Меня очень беспокоит боковой износ передних шин. После многочисленных измерений и консультаций определяю причину: прогнулись концы передней балки и развал колес у меня "не в ту степь" . Поэтому машина еще и плохо держит дорогу. Лечение одно: менять балку. Федор Савельевич привозит мне новенькую, окрашенную голубой краской, балку из Киева, – в Виннице это супердефицит. Сначала я хотел менять ее сам, но нужно было много инструментов и подъемник. В то же время ремонтники автобазы открыли техпомощь для машин "частников", и тамошний бригадир обещал мне все сделать за два дня.

В понедельник приезжаю на базу к 7-30: начало работы – в 8-00. Никого из бригады нет. Начальство извиняется: понедельник – день тяжелый. Часам к 11 появляется один рабочий, но без бригадира принять машину не может. К часу приходит сам бригадир – здоровенный мужик, изъясняющийся на блатном жаргоне. Просит денег на опохмелку, обещает завтра начать уже без раскачки. Деньги даю и уезжаю.

Во вторник уже лучше: бригада из 3-х человек собирается к 10 часам. В 12 часов моя машина уже "на яме". Яма – как яма: вся заполнена грязью и маслом. Бригада зачем-то до ниточки разбирает передние колеса, наверное – чтобы я не смог уехать. Подшипники и сальники укладываются в пыль рядом с ямой. Уходят все на обед. Денег уже не просят, но возвращаются навеселе. Пытаются кувалдой выбить шкворень из балки – не получается. Просвещаю их: если бы это можно было сделать кувалдой, то шкворень вылетел бы на ходу. Должен быть стопор. Вся бригада – не согласна со мной. Лезу в яму, нахожу стопор, выбиваю его, после чего шкворень легко выходит. Теперь бригада одобряет мои действия и предлагает сделать то же самое с другой стороны. Я вымазался по самые уши, а домой мне надо ехать на автобусе. Кое-как отмываюсь бензином, добытым из собственного бензобака: за водой надо идти в другое здание, а мыла вообще нет…

На следующий день уже прихожу со спецовкой, переодеваюсь и начинаю работать. Планирую поднять двигатель и освободить балку. Для этого нужно еще хотя бы два человека: тали нет. Бригада собирается к 11 часам, но ее снимает с моей машины руководство и "бросает" на новый объект. По Украине на Москвиче 402 (новый "стиляга") путешествовал некий партийный деятель. Именно в Виннице у него разлетелся задний мост, и обком приказал рембазе: сделать немедленно.

На своей яме я работаю один, привожу, что можно, в порядок. Три дня "моя" бригада калечит партийный Москвич прямо во дворе, – свободных ям больше нет. Работают злые, но относительно трезвые. Со "стилягой" дело уже шло к благополучному финалу, но наведался владелец и решил рублем поощрить тружеников сервиса. На день после этого они "выпадают". Владелец в истерике; обком дает втык руководству автобазы. Бригаду собирает на рабочем месте сам начальник на служебной машине только к вечеру, когда я уже уходил. Задерживаюсь возле несчастного стиляги. В пыли под машиной копошатся мои благодетели. Поскольку я уже переодет в чистое, меня просят завести мотор и проверить передачи – задние колеса висят в воздухе. Завожу, втыкаю наугад незнакомую передачу, колеса крутятся. "Задняя работает! – слышу радостные крики. – Давай теперь вперед!"

Втыкаю другую. "Вперед, тебе говорят!" – кричат умельцы. Разбираюсь со схемой передач на рукоятке и начинаю командовать сам: "Включаю первую!" "Это задняя!" – кричат из под машины. "Даю вторую!" "Это опять задняя!". Я начинаю кое-что понимать, и включаю заднюю передачу. "Ну вот, наконец попал!", – радуется "партер".

– Так вот это и есть задняя! – затыкаю я вопли умельцев. Затем командую:

– Смотрите! Первая, вторая, третья, четвертая! Теперь – задняя!

В ответ – гробовое молчание. Умельцы впали в ступор. Теперь отремонтированный Москвич имеет 4 скорости (передачи) назад и только одну – вперед. Ездить, конечно, можно, но – только задним ходом, повернув голову на 180 о, что не всегда удобно.

Приходит ясное понимание, что после вмешательства этих умельцев моя машина не сможет доехать даже до Старого города. Беру власть и инструмент свои руки. Объявляю бригаде, что они все – мои подсобники. Пьяных – уволю без выходного пособия. Если через два дня моя машина не будет собрана, я тоже пойду в обком, чтобы наказали всю фирму, а их всех уволили.

К сожалению, я и сам еще мало понимаю тонкости своего аппарата. Добываю всякие книжки по Москвичу, консультируюсь, разбираюсь. Новая балка уже стоит на месте, для настройки схождения делаю линейку со штангелем. Умельцы притихли и тоже кое-чему учатся…

Через день я выезжаю с осточертевшей ямы и приезжаю на Старый город. Эмма и бабушки рады. Начинаем готовиться к возвращению: отпуск уже кончается…

Загружают и "упаковывают" нас родители по-настоящему: банками, фруктами, припасами, всякими разными одеждами и вещами, которые нам якобы будут совершенно необходимы в нашей будущей жизни. Я уже начинаю переживать за здоровье своей, только что отремонтированной машины, говорю, что она не выдержит. Федор Савельевич соглашается не нагружать машину:

– Ну, ладно, – привезу вам на поезде!

Мне его жалко еще больше, и я покорно распихиваю по щелям манюни очередную нагрузку.

– Ничего-ничего! Будете ехать тихонько!

Тихонько, дорогой батя, мы уже ездить не можем: наша "коптилка на колесах" теперича бегает очень-очень быстро…