Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙI

15/27 июня 1892. Понедельник.

На пути из Миядзу в Камеока.

В пять часов утра, окончательно простившись с собравшеюся в гостиницу маленькую Церковью Миядзу, пустились в обратный путь. Предположено было сегодня добраться до Сонобе, 26 ри; к сожаленью, никак не могли, — целый день моросил дождь, дорога испортилась, дзинрикися стали проситься переночевать в Хинокияма; 4 ри от Сонобе, — на что мы и согласились, и ночуем здесь; сами мы тоже очень устали, ибо много приходилось идти пешком при подъемах на возвышении.

16/28 июня 1892. Вторник.

Камеока. Кёото. Оосака.

В пять часов утра отправились дальше, проезжая Сонобе, захватили с собой катихизатора Иоанна Исохиса, ведению которого принадлежит Камеока, и прибыли в одиннадцатом часу в Камеока. Пока мы с о. Оно умылись и переоделись в гостинице, Исохиса собрал христиан к Павлу Хата, торговцу фарфором. Всего их налицо оказалось семь человек: семья Хата — он, жена, двое малых детей и параличная сестра его Нина, Адаци — производитель вина и Стефан Ямамато — молодой человек; в доме последних двух только они христиане; еще есть двое — муж и жена — христиане, но ныне в отсутствии. Отслужили мы краткий молебен, потом литию за умершего сына Хата. Потом посоветовались о Церкви. Камеока — большой город, но стоит заброшенный без нашей проповеди по неименью отдельного катихизатора для него и по неуменью Исохиса управиться в двух местах — Сонобе и здесь (4 ри от Сонобе, по отличной дороге). И после Собора им не обещан катихизатор, ибо не предвидится свободного, и сказано, что будет тому катихизатору, который назначится сюда для двух мест, строго вменено в обязанность проповедывать одинаково в двух городах поочередно, если в обоих христиане будут стараться находить слушателей, или же в том, где будут постоянно слушатели, если в тоже время христиане другого места будут нерадивы в помощи катихизатору. О. Оно выразил уверенность, что при этом условии катихизатор всегда будет жить в Камеока, ибо здесь легче найти слушателей, чем в Сонобе. — Жаль до боли сердечной бедную Нину: всего ей двадцать шестой год, а вот уж десять лет лежит без рук и ног: все суставы поражены неизлечимым ревматизмом; собрание наше было в той же маленькой и грязной комнате, в которой она лежит.

Во втором часу мы отправились дальше, в Сайкёо, 6 ри от Камеока. С утра весь день был дождь с перемежками, но теперь ливень шел почти все время нашего пути до Кёото; горный ручей, мимо которого по обрыву лежит дорога, обратился в клокочущую реку, и реку совсем красного от размытой глины цвета; бешеные волны, прыгая по валунам, рассыпались в мириады брызг, точно львиные растрепанные гривы стояли и стлались по крутящейся и скачущей желто–красной лавине; несмотря на неудобство, нельзя было воздержаться, чтобы не останавливаться и не любоваться этим диким и вместе красивым явлением природы. Мужики из деревень высыпали на дорогу и на поля — спускать воду с полотна дороги и с переполненных полей. В Кёото же — по улицам, где мы проезжали, вода стояла во многих местах озером, и в домах был потоп: и стар, и мал, — старались выливать воду из домов, или убирали подмоченные вещи куда повыше; народ толпился особенно у мостов чрез переполненные канавы, — В церковном доме нас ждали, и было собрано несколько христиан. Церковный дом, за пять ен в месяц, очень просторный и удобный, с пустующим, от избытка помещения, вторым этажом, где может быть устроена со временем приличная Церковь; ныне молятся внизу, в одной из комнат. Кроме катихизатора Алексея Савабе с женой и двумя детьми, в церковном доме живет Марфа Одагири, мать Марка, что ныне в Катихизаторской школе.

Отслужили вечерню, причем пение было вполне правильное, хотя одноголосное; сказано поучение; узнано состояние Церкви. Всего крещено здесь семь, но христиан в Кёото 21, — все из других мест; из коренных жителей Кёото ныне есть крещенный только один молодой человек, да слушают учение человека три. На молитву в субботу и воскресенье собираются не более человек десяти. Словом, Церковь эта еще в самом зародыше, и поможет ли Господь ей возрасти — Ему Одному известно! — Другие здесь очень опередили нас: у конгрегационалов (Кумиайквай), у которых здесь великолепное учебное заведение, из жителей Кёото уже 500 христиан («а в Оосака», — прибавил при сем о. Оно, сам столь малоплодный в Оосака, — «у них 2000 христиан), у Ицциквай (пресвитериане и баптисты) тоже есть христиане, у католиков тоже много, хотя они не сказывают, сколько». —

Наши христиане просили здесь проповеди для язычников: обещано — по окончании Собора в Оосака; ныне же нам с о. Оно нужно очень торопиться, чтобы успеть взглянуть на другие Церкви, и поэтому мы по окончании разговора о состоянии Церкви, приняв заранее приготовленное угощение обедом со стороны христиан, распрощались с ними, и в одиннадцать часов ночи были уже в Оосака. Здесь я нашел письмо из Токио от о. Глебова со вложением пасквиля на Семинарию, Женскую школу и Миссию, напечатанного в виде жалобы ко всем поднебесным господам на несправедливый якобы суд вышедшим из Семинарии — ученикам, поднимавшими бунт. О. Сергий уверен, что никакого перелезанья чрез забор на двор Женской школы со стороны оклеветанных четырех учеников не было и что это — наглая ложь, измышленная негодяями вроде Андрея Накакоодзи.

17/29 июня 1892. Среда.

Оосака. Химедзи.

Юноше жизненное дело рисуется еще вдали и, по состоянию духа юноши, в розовом свете: то идеал жизни: муж видит дело пред собой и уже наложил на него руку, но он еще полон сил и потому надеется справиться с делом; оно для него задача жизни: старик чувствует уже недостаток сил, а дело между тем все растет и растет пред ним, ему и конца не видно, и потому для старика жизнь — труд без отдыха: у старца силы иссякли, а дело как будто не начато еще — так со мною; удручает это старца скорбию, и жизнь для него тягость, разрешиться от которой он желает. Счастлив юноша, если идеал его не мираж, спокоен муж и бодр, если уверен, что задача его — дело почтенное у Бога, не тягостен старика труд, ибо знает умудренный опытом и верою старик, что приставит Бог к сему труду новых бодрых и сильных деятелей, и старец не с скорбью отчаяния взирает на развалину своих сил, а с светлою скорбью смирения, что не мог ничего доброго сделать в сем мире. Таковы были размышления мои, когда я вчера под дождем переходил одну гору и в ливень стоял под сосной над обрывом в клокочущий ручей…

Во втором часу ночи отправились с о. Оно из Оосака и в шесть часов были в Химедзи. На станции встретил катихизатор Яков Ивата; в церковном доме нашли его жену, христианина Владимира и Марину — жену Матфея, христианина; отслужили вечерню, причем, вся Церковь пела, и преплохо, исключая некоторых мест по нотам, все — наобум. По окончании службы, во время которой еще крайне расстроено было расположение духа самым быстрым и невнятным чтением Ивата, не исправлявшееся, несмотря на мои замечания, так что я вынужден был, наконец, взять у него книгу и отдать о. Оно, со словами: «Читайте сами, катихизатор не может», — я не нашел духу говорить поучение, тем более, что пришло два–три язычника, — кому говорить? и о чем? Владимиру и Марине? Или двум язычникам? — Взял я метрику и в ней увидел, что крещено здесь десять, налицо же христиан ныне пять — два видных мною и три, не могших прийти по делам; прочие в разброде по разным местам. Слушателей, говорил Ивата, десять, «а сколько надежных?» — «Человека три». Вот и все состояние Церкви — больше и узнавать нечего. А лет восемь здесь проповедь! Горько и обидно стало за Церковь, за ничегонеделанье катихизаторов и бесполезную трату на их содержание, а хотел я тотчас же уехать отсюда, но кое–как поборол свое гневно–дрянное расположение духа, восстановил несколько душевное равновесие и вечером с собравшимися до числа четырех христианами беседовал как должно. Предложил им вопрос: «Оставить ли в Химедзи катихизатора? Или перевести его в другое, более обещающее, что по христианину в год, место, например, в Накацу, Куруме и подобное?» Если они хотят, чтобы катихизатор остался здесь, то пусть помогают ему в распространении Церкви — это прямой их долг, по Слову Божию, свидетельствующему, что в начальной Церкви все верующие проповедуют, как Акила— Прискилла и подобные; если обещают помогать, то есть собирать слушателей для катихизатора и сами говорить о Христе сколько могут, то катихизатор пусть остается здесь, если нет — лучше всего его перевести в другое место, где тоже их братия — еще язычествующие — ждут проповеди. Христиане вместе с катихизатором рассыпались в уверениях, что теперь, не как прежде, есть большая надежда на успех проповеди, и христиане заверили, что непременно будут помогать катихизатору; почему обещано им оставить здесь катихизатора и после Собора. Касательно пения, советовал я прислать в Женскую школу на Суругадай на полгода жену Ивата, у которой отличный голос и видна большая способность к пению — в полгода отлично научились бы петь, или же, когда здесь прибудет христиан, можно будет прислать им из Миссии месяца на три учителя пения. Катихизатор Ивата родом отсюда; отец и мать его еще язычники, и не думают обращаться в христианство; так–то, значит, смотрят на катихизаторство, как на одно из средств добывать себе средства к жизни и для того позволяют детям играть роль верующих и даже прочно верующих.