Михаил Армалинский - Максимализмы (сборник)

Странный троянский конь получается – попал в Трою, а воины, сидящие внутри, вылезти из коня не смогли и задохнулись. С таким конём Троя осталась бы невзятой, и мир пошёл бы вразнос.

Так что Троянским конём надо называть не презерватив, а сам хуй – женщина соблазнилась даром наслаждения, а из него выскочили белые воины и ворвались в её маточную крепость да поимели все яцйеклетки.

Мнимая мудрость фразы: если бога нет, то всё позволено.

Бог есть, и им позволено всё! Но ты сам решай, что из всего позволенного ты хочешь и можешь делать, а что – не можешь. Твоё решение и окажется божьим решением.

Самыми популярными компьютерными играми являются игры, имитирующие убийства. Убийства происходят с помощью рукопашной борьбы, с помощью холодного оружия, с помощью пушек и лазеров, пуль и взрывов. Цель игры – убить побольше и побыстрее.

Чтобы оправдать такую всенародную кровожадность, в играх придумывается благородная цель, оправдывающая массовые убийства, а именно: ты убиваешь врагов, то есть ты убиваешь не просто так, а в качестве самообороны. А раз самооборона, то любое убийство не только простительно, но и похвально.

Убийство в видеоиграх привлекательно и увлекательно потому, что в реальной жизни за него сажают, а часто и убивают. Да и решиться на убийство для многих нелегко даже в случае самообороны. А в игре все запреты сняты, и ты можешь проливать кровь и лишать жизни совершенно безнаказанно и с огромным удовольствием. Мечта сбывается.

Казалось бы, удовлетворение сексуальных желаний, которыми полнятся люди, должно бы тоже поощряться в мире видеоигр. Однако и в играх свирепствует та же мораль, что в жизни: убивай сколько хочешь, но секс изволь держать при себе (то есть мастурбируй и будь доволен, либо еби свою жену и будь недоволен).

В Японии недавно была сделана игра RapeLay , которая вызвала всеамериканский и частично европейский протест, потому что в ней показано идеальное изнасилование. Эту игру отказались продавать amazon.com и ebay.com, и я нигде не смог её найти на Google Shopping.

На сайте изготовителя Illusion сообщается, что иностранцам игра не продаётся. Японцы вынуждены даже теперь изолироваться от остального мира, как в давние времена, чтобы не позволить христианской морали оккупировать себя и чтобы сохранить свою свободу мышления и действий.

Судя по описанному содержанию, игра возмутила мериканцев и прочих недоёбов особенно тем, что изнасилование в игре показано идеальным, то есть женщина начинает с испуга и ужаса, а заканчивает возникшей похотью и оргазмом. А ведь только таким изнасилование и должно быть: сломить не только физическое (мускульное) сопротивление женщины, но и физиологическое (нежелание, чтобы ебля привела её к оргазму). [28]

Идеальное убийство (справедливое и безнаказанное) в играх приветствуется и рекламируется, а идеальное изнасилование – запрещается и порицается. Другими словами, людям запрещают сексуальные мечты даже в виртуальной жизни.

Если наслаждение женщины не является для общества оправданием изнасилования, а, наоборот, возмущает его более всего, и если самооборона оправдывает кровавые убийства, то тогда надо представить изнасилование как самооборону мужчин от недоступности повсеместно провоцирующих нагих женских тел.

Уж не знаю, достаточно ли будет этого, чтобы оправдать мужские видеомечты в глазах иудео-христианской морали, но для мусульманской морали этого должно оказаться вполне достаточно. Недаром же недавно прибывшие в Норвегию мусульмане насиловали полуголых самочек, гуляющих ночами по улицам, приняв их за предлагающих себя женщин.

Так с помощью идеи самообороны мужчинам удастся безнаказанно убить цензуру их сексуальных мечтаний.

Для мужчины после оргазма всё кончается.

Для женщины после оргазма всё только начинается.

Чем древнее история, тем более она условна, ибо построена на субъективных свидетельствах, воспоминаниях и мало объективных обломках и развалинах. История обречена на судьбу домысла до тех пор, пока не станет возможным запечатлевать абсолютно все факты бытия.

Представим, что на всех людей навешены микровидеокамеры, которые с самого рождения ведут запись без перерывов до самой смерти. Также повсюду в пространстве развешены камеры, которые записывают всё, что происходит в домах и снаружи. Тогда можно будет с достоверностью сказать, что история жизни каждого человека и его взаимодействий с другими людьми, известна полностью. Это, конечно, не включает в себя историю его мышления, но на определённом этапе это неважно и по его поступкам можно сделать весьма обоснованный вывод о его мыслях.

Можно себе представить безо всяких усилий, что технология вскоре позволит вести такие записи всех людей обо всех людях, и тогда история человечества избавится от лакун и домыслов.

Таким образом, достоверная история является делом чистой технологии.

Далее, можно легко представить, что бог обладает подобной «технологией», причём не только для перемещения тел, но и для движения мыслей.

На этом и зиждется его вездесущность.

Поистине осознанное материнство и отцовство имело бы место лишь в том случае, если бы ребёнок рождался сразу после совокупления. Не успел излиться, а младенец уже выталкивает головкой твою головку.

Тогда бы люди твёрдо знали о неминуемом и быстром последствии наслаждения: отступлений нет и не существует поблажек в виде аборта, выкидыша или обычной девятимесячной отсрочки. Тогда бы наслаждение связывалось с рождением не умозрительно, а тотчас бы налагало ответственность за ребёнка.

Предохранение в большинстве случаев стало бы насущнее наслаждения.

К тому же женщины рожали бы больше, избавившись от тягот вынашивания плода, а мужчины, укоряемые мгновенностью последствий, стали бы остерегаться нежелательного рабства, устрашились бы пизды ещё больше и не вылезали бы из анального и орального секса.

Пизда стала бы символом не столько наслаждения, сколько мгновенного возмездия для легкомысленных любовников – а ведь их большинство.

Когда мне было лет 13, я услышал как актёр Жаров, играя в кино дореволюционного буржуя, пел:

– Менял я женщин, трам-тирьярум, как перчатки.

Если про смену женщин я кое-как догадался, то смена перчаток повергла меня в тягостное недоумение. По советским традициям, в семьях бедных служащих одежда обновлялась крайне редко. А уж перчатки служили по десять лет и более. Потому я пытался вычислить, как часто этот буржуй менял женщин. Получалось – одну женщину в десять лет. Хвастаться было нечем, а тем более распевать по этому поводу.