Михаил Армалинский - Максимализмы (сборник)

Таким образом, если под влиянием виагры, вызвавшей в женщине усиленную похоть, она переспит с несколькими мужчинами, то судить их за групповое изнасилование будет трудновато, хотя, уверен, что моралисты и крючкотворы быстро протащат закон, согласно которому добровольную еблю переименуют в изнасилование, чтобы ограждать женщин от их собственной добровольной похоти. Так например, баба перед принятием виагры должна будет написать нечто вроде ебального завещания: мол, похоть от этой таблетки я завещаю Джону или любому другому мужчине моего любимого типа: роста такого-то, цвета волос – такого-то, глаз – таких-то, размера хуя не меньше вот такого. И поэтому если она под влиянием виагры разведёт ноги для хуя маленького, то мужика засудят за изнасилование, исходя из того, что, будь баба в трезвом безвиагринном состоянии, она бы для такого маленького хуя ног не развела. Точно такой же аргумент используется американскими судами в случае алкогольного опьянения бабы – мол, будь она трезвой, она бы никогда не позволила себе переспать с пятью мужиками.

Раньше изготавливались романтические «эликсир любви», «приворотное зелье», «волшебный напиток». (Одной из составляющих некоторых волшебных снадобий являлась, кстати, первая менструальная кровь девушек.) Теперь всей этой романтике и практике вызывания похоти у женщины пришла хана: ей придумали название «date rape drug» [48]и за подливание, подсыпание, подкладывание чудес вроде экстази просто напросто сажают.

К этой категории будет сразу причислена и «женская виагра» в том случае, если она будет скормлена женщине без её ведома. А потому мужчинам это лекарство продаваться в аптеках не будет.

Лесбиянок ещё не судили за изнасилование, так как патриархальное общество наше считает, что изнасиловать можно только хуем. Так что лесбиянки будут в очереди стоять за женской виагрой, чтобы с её помощью приворожить несговорчивых подружек, а там с их согласия можно будет уже не только языком и пальцами, но и хуем (искусственным) поворошить им нутро. У лесбиянок счёт на оргазмы – особый.

Женщина – это пещера с сокровищами, вход в которую охраняет дракон её разума. Причём сокровища эти таковы, что вынести их из пещеры невозможно, а наслаждаться ими приходится только по месту их лёжки, являясь раз за разом в пещеру и копаясь в них. Этого дракона, охраняющего вход, можно долго приручать. Но самое лучшее – это отрубить ему голову алкоголем, наркотиками, грядущей виагрой. К сожалению, дракон вскоре забывает всякую дрессировку, алкоголь выветривается, голова его отрастает заново и приходится раз за разом или приручать, или отсекать голову. Недаром одна из вожделенных фантазий мужчин – сексуальная рабыня с ошейником, на котором металлические штыри, да ещё её, стоящую на четвереньках, погоняют к кровати ударами плетки, хлыста или веника.

Нет, теперь сексуальная рабыня может находиться не в боли и страдании, а в наслаждении, и никакие ошейники и поводки с плётками уже не нужны. Сказка «Красная шапочка» получает ныне иное воплощение: красная шапочка с электродами, расположенными в ней в тех местах, под которыми в мозгу находятся точки наслаждения, и рабовладелец с remote controller [49]нажимает на кнопочку, вызывая в женщине оргазм такой силы, ради повторения которого она будет со страстью и великой радостью ублажать своего хозяина (или хозяйку). «Красные шапочки» будут всегда пребывать в перманентном состоянии согласия и ходить с пиздой нараспашку.

Как это принято у женщин, носить красные шапочки станет чрезвычайно модным, и те женщины, которым ещё никто не предложил нахлобучить красную шапочку с чудесными электродами, будут добывать поддельные красные шапочки без электродов. Эти женщины будут таким способом подражать счастливицам, истинным «красным шапочкам», слыть стильными и пытаться забыть о всяком сопротивлении, воображая наслаждение истинных счастливиц, которые носят свою красную шапочку не снимая, в ожидании очередного электрического разряда. А поскольку особо сильное наслаждение они будут получать при анальном сексе, то в народе их будут ласково называть «красными жопочками».

Скоро-скоро придут времена, когда «виагра», как мужская, так и женская, станет доставляться не «в Крым через Нарым» – медлительной кровью, а непосредственно электрическим разрядом в нужные клетки мозга. И покупать будут не женщину, а пульт дистанционного управления ею.

Половые органы даны нам с внутриутробного состояния и до смерти – а это значит, что наслаждение даровано нам на всё время нашего существования. Как минимум, в виде мастурбации, которая, как мы интимно знаем и как общенародно научно подтверждено, имеет место у зародыша и у старика.

Так что если наслаждением заполнена вся человеческая жизнь, то деторождению отводится лишь краткий жизненный срок: от времени полового созревания до времени последней яйцеклетки и последнего энергичного сперматозоида.

Измышлённая нравственность указывает, что наслаждение должно обязательно совпадать с возрастом деторождения. Наслаждение до или после этого возраста называется либо преступлением, либо извращением, которое в итоге тоже сводится к преступлению.

Занимающиеся сексом отроки, согласно законам, являются преступниками, а ебущиеся старики, согласно утверждённой эстетике – отвратительны. Перекрёстность отрок + старуха и отроковица + старик впечатывается в мозги повсеместного быдла одновременно как преступное, безнравственное и отвратительное действо.

Наслаждение в пределах возраста деторождения тоже ограничивается той же надуманной нравственностью: начало возраста половой зрелости самоуправно устанавливается в 18 лет. Таким образом, наслаждение оказывается приемлемым нравственностью лишь в течение 20–30 лет жизни, когда оно совпадает с периодом возможного деторождения.

Смысл всего этого в том, что на самом деле человек рождён для пожизненного наслаждения и лишь постольку-поскольку – для размножения.

Причём самый главный вывод такой: размножение имеет целью обеспечить непрерывность наслаждения в следующем поколении.

Морозные сумерки, падает лёгкий снег. Безветрие, беззвучие. Каменный особняк светится всеми окнами. Открывается дверь и из дома выбегает розовый пудель, подстать закатному небу. В дверях появляется красивая женщина в шубке, накинутой поверх шёлкового халата.

Пудель, пробежавшись, останавливается и срёт в снег. Женщина громко пердит и прикрывает за собой дверь.

Сделавший дело пудель ошалело бросается обратно к дому. Женщина широко раскрывает дверь, в которую врывается пудель, и прежде, чем захлопнуть её за собой, пукает в зимний ландшафт ещё раз.