Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙV

Но в таком случае зачем же и льстить диссидентам, и мешаться в толпу их? Зачем не стоять прямо и твердо?

О. Андроник, ныне архимандрит, ректор Уфимской Семинарии, пишет: «К Вам отчасти собирается ныне кончающий Казанскую Академию иеромонах Пимен; видный монах, только не знаю его, как своего, и сказать ничего определенного не могу; думается, что способен иногда ни с того, ни с сего закусить удила и стоять на своем». Это значит, что человек с твердым характером. Дай Бог такового — он именно и нужен. Только не дай Бог, чтобы был самодуром, способным, вопреки здравому смыслу, закусывать удила.

26 мая/8 июня 1901. Суббота.

После полудня добровольный хор семинаристов приходил петь свои песни, японские и русские, и пели очень недурно — угощен китайским хором.

Иван Акимович Сенума приходил сказать, что полиция требует, чтобы в Семинарии расставлены были мышеловки для ловли крыс, которых ныне везде ловят из опасения моровой язвы, которую способны разносить крысы. Велел купить несколько не только для Семинарии, но и для Женской школы, и для Миссии.

Исайя Мидзусима приходил спрашивать некоторых объяснений по поводу вопросов, поступающих в редакцию «Сейкёо—Симпо», в котором открылся отдел для вопрошателей, имеющих какие–либо недоумения о религиозных предметах, или возбуждающиеся при чтении религиозных книг.

27 мая/9 июня 1901. Воскресенье.

Так как с о. Павлом Сато, на имя которого куплены места Семинарии и Женского училища, был уже небольшой удар паралича, и смерть его, очевидно, не за горами, то, чтобы после не вышло затруднений, предстоит надобность перевести участки с его имени на мое. Но так как иностранцу все еще нельзя здесь владеть землею, то придется хлопотать о совершении акта так называемого по–английски «Perpetual Lease» — бессрочной аренды, или на срок тысячу лет. Это, кажется, можно; по крайней мере, несколько иностранцев уже совершили такие земельные акты. Об этом и толковали мы сегодня с молодым законоведом Василием Мияке, племянником катихизатора Иоанна Мияке, и составили черновую акта.

Был катихизатор из Хацивоодзи, Игнатий Мацумото, с составленной им книгой «Объяснение богослужения». Книга компилирована с разных находящихся у него русских сего рода книг и вышла очень хорошею — стоит напечатания; нужно только всю ее мне с ним прочитать, чтобы не оказалось потом недосмотров и ошибок. Просится Мацумото в переводчики, ибо любит сего рода дело, и нужно, кажется, исполнить его просьбу, ибо катихизатор он плохой, а писательская способность есть. Обещал ему на предстоящем Соборе постараться устроить это дело.

28 мая/10 июня 1901. Понедельник.

Был у епископа Awdry посмотреть у него акт «Perpetual Lease», или, если нет у него, спросить, у кого бы мне видеть сего рода документ.

К сожалению, он уехал в Yokoham’y устраивать обратный путь своей сестре в Англию; но Mrs. Awdry сообщила, что у них этого акта еще нет, а участок их тоже значится на имя японца. От нее зашел к Rev. Armine King передать ему наш перевод Нового Завета, давно обещанный ему, но и его тоже не нашел дома. Епископу я дал экземпляр Нового Завета в прошлую пятницу, на его вопрос — «окончен ли перевод?»

Иван Акимович Сенума приходил сказать, что Петр Дзимбоу, христианин в Асакуса, жертвует машину своего изобретения — мельницу для очистки и растирания пшеницы — в пользу Семинарии, что он с семинарским поваром ходил посмотреть эту машину и находит ее очень практичною и полезною. К рису для учеников, когда он варится, всегда прибавляется четвертая часть пшеницы (в гигиенических видах против «какке»); пшеница эта не мелется в муку, а только очищается от шелухи и раздавливается, чтобы хорошо проварилась; и мельница Дзимбоу отлично исполняет это дело — гораздо лучше, чем то делалось доселе другими. Дзимбоу получил уже привилегию на свое изобретение, и мельница хорошо пошла в продажу. Она мало займет места на кухне, и вертеть колесо даже ребенок может. Я велел принять пожертвование и поблагодарить за него Петра Дзимбоу. — Это, между прочим, одно из показаний даровитости японцев: Дзимбоу — простолюдин, мало развитый и образованный — и изобретает машину довольно сложную, литейного дела, с винтами и шпиньками, приспособляющими ее не только для разных видов молотьбы пшеницы, но и для гороха, проса, риса и других зерен.

29 мая/11 июня 1901. Вторник.

Так и есть! Такеноуци, издатель «Ринрикай» (смотри запись 17 мая) сегодня приходил уже прямо просить денег на свое издание. Выложил программу, доказал, как дважды два, что вот через месяц золото польется к нему; только нужно ныне тысячу ен; «предоставляю вам издание», — заключил он. Я отказался от этой чести и объяснил, что удовлетворить его просьбу никак не могу.

Печатание Псалтири идет так успешно, что сегодня мы с Накаем почти целый день заняты были чтением последней корректуры. Зато помеха исправлению паремий, которых мы доселе успели исправить шестнадцать только.

Был русский офицер Pierre de Langue, возвращающийся из Манчжурии домой в Россию. Между прочим говорил: «Знаете, кто теперь больше всех ненавидит китайцев и требует жестокости к ним?» — «Кто?» — «Французские католические миссионеры; они только и твердят нам: вы мягко с ними обращаетесь — их нужно бить, их нужно убивать». Объясняет это тем, что немало католических миссионеров в Манчжурии убито боксерами.

30 мая/12 июня 1901. Среда.

По приглашению, на днях полученному от Германского посланника, на чай, от трех до шести часов, отправился в четыре часа в Германское Посольство и был представлен посланником Фельдмаршалу Графу Вальдерзее, для которого и было чайное собрание. Все лучшее общество Токио и Иокохамы было налицо. Когда все отправились на площадку в саду смотреть японское фехтовальное искусство, я уехал домой, не чувствуя охоты смотреть.

Перед вечером является русский турист, назвавшийся доктором Зеленецким; возвращается, вместе с женою, из Владивостока в Россию — очень симпатичный джентльмен. Пробыл несколько дней в Нагасаки, теперь приехал смотреть Токио.

— Мне говорили во Владивостоке, что здесь можно достать знающего русский язык — дайте, пожалуйста, такового.

— К сожалению, не могу. Здесь только и есть четыре человека, говорящие по–русски, но они — наставники Семинарии, целый день на службе.

— А здесь есть Семинария?

— Да.

— Кто же в ней учится?

— Японцы.

— Да здесь что–то вроде Миссии! — С изумлением вымолвил русский ученый турист, уставившийся на меня глазами.

— Вы не ошиблись в догадке, — ответил я и снабдил его подробными указаниями, что нужно видеть в Токио и как добыть чичероне, говорящего на французском.

О. Борис Ямамура извещает, что в Ивайкёоквай приступают к постройке Церкви; по Авраам Сато, в Ициносеки, и его партия зато до бешенства рассержены сим, не имея ни на волос какой–либо основательной причины противиться построению Церкви, кроме своего неукротимого самодурства и гордости. Сато вдобавок лжет: говорит, что, будучи в Токио, виделся со мной и излагал причины нежелания этой постройки, чего совсем не было. Пока что плохой народ японцы для устроения из них стройной одушевленной Церкви.