Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙV

Елена Янсен и Катерина Накаи, учительницы, приходили — просить позволения учиться по–русски. Досуг есть, способность есть, охота есть — отчего же? С Богом! Призвал Исака Кимура, переводчика религиозных книг, которому недавно поручено было преподавание Гражданской Истории в Женской школе, и попросил его преподавать им русский язык (за некоторое вознаграждение от меня). Если дойдут до понимания русской книги, то это будет отлично для них и для школы.

Японские власти запросили Семинарию, сколько стоит содержание ее в год и сколько до сих пор выпущено из Семинарии воспитанников? Я дал ответ: «На Семинарию, Катихизаторское училище и Женское училище вместе за прошлый год издержано 18377 ен»; «из кончивших курс в Семинарии ныне состоит на церковной службе пятьдесят пять человек» (сорок по проповеди, пятнадцать по учительству и переводчеству).

12/25 марта 1902. Вторник.

Из кончивших курс Семинарии, бросивших церковную службу, Акила Нагано просит дать ему метрическое свидетельство. Отвечено: пусть возьмет у крестившего его священника. Сам я уже больше не буду давать таких документов, видя, сколько дряни вышло из того, что когда–то от своего имени послал метрическое свидетельство Гордию Сиина, по его просьбе, в Иркутск. Он на этом документе ездил во всю бытность в России — выехал на нем в Семинарию, Академию, и, наконец, в кандидаты Академии, и на нем же проехал даром из Петербурга до Японии, обобрав для того русских в Париже, Лондоне и Нью—Йорке, между тем как заранее получил на проезд от Святейшего Синода. Компрометировал он там имя японского воспитанника, благодаря все тому же метрическому свидетельству; зло сделал и здесь Миссии, только что вернувшись с дипломом кандидата, данным ему не за успехи, конечно (куда такому олуху до кандидата), а на основании метрического свидетельства. — Уж не собирается ли Акила Нагано проделать то же, что удалось Сиина? Не удастся ни ему, ни кому вперед.

13/26 марта 1902. Среда.

От главного начальника Квантунской области, Вице—Адмирала Евгения Ивановича Алексеева, получено письмо, с запросом, «не возьмется ли наша Семинария воспитывать, в продолжение двух–трех лет, двух мальчиков из Порт—Артурского Городского училища с тем, чтобы они изучили здесь японский язык и грамоту в достаточной степени для того, чтобы служить потом переводчиками, так как переводчики–японцы и неудовлетворительны, и ненадежны в политическом отношении? Присланы будут лучшие ученики. За содержание их будет вноситься плата». Отвечено будет немедленно, что Семинария с удовольствием возьмется за это, если только русские ученики согласятся жить здесь совершенно по–японски, между нашими учениками.

14/27марта 1902. Четверг.

Посланник Александр Петрович Извольский прислал для миссийской библиотеки «Альбом Священного Коронования», великолепнейшее издание, отпечатанное не для продажи, а для раздачи от Государя Николая Александровича в виде подарка почетным гостям, бывшим на Коронации Его. Один из японских гостей, которому следовал этот экземпляр, помер прежде, чем подарок достиг его. Александр Петрович попросил у Министра Двора позволение передать этот свободный том в библиотеку Миссии. Разрешение получено, и Альбом ныне в нашей библиотеке, и будет навсегда, конечно, лучшим, драгоценнейшим украшением ее.

15/28 марта 1902. Пятница.

Из Хамамацу были: доктор Моисей Ооста с семейством и купец Петр Кавай. Церковный дом у них недавно сгорел, но они ныне строят новый, уже в виде маленькой Церкви, с алтарем и иконостасом и с отдельным помещением для катихизатора. Ооста отдал под Церковь принадлежащую ему землю — семьдесят цубо; здание будет стоить восемьсот ен; оно уже строится, и к Пасхе будет готово. Просят меня они «соединить в одну сумму нынешнюю ежемесячную плату на наем церковного дома, две ены, — всю за десять лет», и «дать им единовременно на помощь в их построечном деле». Тронутый их усердием к Церкви и их собственною немалою жертвою, я беспрекословно согласился. Сто ен вышлю им на днях, а сто сорок ен — по получении денег из России; вместе с этим Миссия навсегда освободится от расхода на наем церковного дома в Хамамацу. Иконы для их Церкви также обещаны; будут заказаны здесь иконописцам.

С нынешнего дня вывешена на колонне у главных ворот доска с надписью огромными буквами: «Христос Сейкёоквай». Авось мало–помалу станут называть это место собственным его именем.

16/29 марта 1902. Суббота.

О. Матфей Кагета описывает свою поездку по Церквам и хвалит усердие катихизаторов Якова Ивата и Петра Моцидзуки. Очень приятно. До сих пор он почти всегда писал противное о них, и ныне если хвалит, то, значит, они действительно трудятся. О. Матфей никогда не похвалит даром. И крещения ныне у них были.

О. Андрей Метоки о Хакодатской Церкви пишет, что она ныне в очень хорошем состоянии — недавно было крещение десяти человек; и еще готовятся к крещению; в Церковь к богослужению собирается девяносто–сто человек, что для Хакодатской Церкви действительно хорошо. О. Андрей, значит, своим тихим и спокойным нравом умирил Церковь. Давай Бог!

17/30 марта 1902. Воскресенье Крестопоклонное.

До Литургии крестились: студент Като, названный Петром, и некто Цунода, названный Симеоном, живущий во Владивостоке, также узнавший достаточно христианскую веру и очень желавший принять крещение — человек простой, служащий у кого–то из русских, но, по–видимому, искренно и глубоко уверовавший в Христа Спасителя. Снабдил его христианскими книгами и свидетельством, что он православный христианин, чтобы допускали его (в России) к таинствам покаяния и причащения Святых Тайн.

Еще четыре молодые учительницы приходили просить позволения учиться по–русски. Что ж, пусть учатся! Дал книги и сказал Иссаку Киму- на, чтобы и их учил. От него узнал, что инспектрисса, вдова Текуса Сакай, тоже принялась за изучение русского языка; а Накай сказал, что и его сестра Варвара, тоже учительница, но постарше, хочет учиться. Итак, русский язык заполонил Женскую школу, то есть ученый персонал ее. В добрый час! Коли дойдут до понимания русской книги, то будет польза и им, и школе, да и Церкви.

18/31 марта 1902. Понедельник.

Из Коодзимаци, вместе с катихизатором Ефремом Омата, приходил принять благословение недавно крещенный молодой врач Кир, умный и симпатичный человек; он рассказывал, между прочим, что посетил из любопытства округ от медного рудника в Асио, и нашел бедствие гораздо более разительным, чем как описывают: триста тысяч просто обречены на гибель; от них и потомство не может быть здоровое, если бы их и в другое место переселить. Даже и растительность вся там переродилась в негодную — например, тростник, которым кроют крыши, еще растет, но сделался таким ломким, что им крыть нельзя. — Вот–де и политическая экономия! Богатый медный рудник нужен, правда, не для одного его владельца — Фурукава, а и для государства, но из–за него должны погибнуть триста тысяч людей — и не знают, как выйти из этой дилеммы.