Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙV

19/31 января 1899. Вторник

День расчетный, — постоянный приход получателей частно — сверх того, что в канцелярии. — Петр Исикава, редактор «Сейкёо—Симпо», пришедши, между прочим, сообщил, что он переписался с о. Петром Кано о намерении отправиться в Одавара уговаривать немирных, согласно их собственному приглашению, но что о. Петр подозрительно посмотрел на это, находит в этом только новую махинацию немирных и советует Петру Исикава истребовать у них наперед подписку, что они искренно для мира приглашают его. Кстати, тут же пришел о. Павел Савабе. Он положительно того мнения, что «сам о. Петр неискренно ищет мира, в душе очень ненавидит тех, потому не пользуется представляющимися случаями к сближению и водворению приязни». Например, Петр Дзимбо, самый закоренелый, по–видимому, противник и хулитель его, встретившись с ним как–то, подходит под благословение; о. Петр, — «нет я тебя не благословлю, а прежде…» и начал объяснение, в конце которого намеревался благословить; тот сию же минуту вспылил и опять стал ругать его. Или: в минувшие рождественские дни вместо того, чтобы, как подобает священнику, прямо пойти по домам христиан, он послал Павла Такахаси обойти дома немирных — спросить, примут ли священника с крестом? Иные отвечали, как Михаил Кометани, — «придет священник, — как же не принять?», другие, что «не примут», а все вообще с негодованием говорили потом: «Священник сам отказывается от своих прав; какой же он пастырь?» Но о. Петр даже и у тех, которые хотели принять его, не был. Таков рассказ о. Павла; говорили ему немирные из Одавара. Между прочим, о. Павел спросил:

— Можно ли исповедать и приобщить мать Михаила Кометани, которая просит его о том?

— Она прибудет для того в Церковь Коодзимаци к Вам?

— Да.

— Ехать для того Вам в Одавара никак нельзя, было бы уж слишком зазорно. И здесь–то, когда приедет с ненавистью в душе к своему собственному священнику, какое уж будет таинство! Но что делать! Сколько мы старались исправить их, и пока все — тщетно! Между тем влечение к Богу не совсем погасло в них — искра доброй христианской веры хранится под пеплом и несколько согревает их. Будем снисходительны к ним! С Богом, преподайте таинства просящей, с теплым наставлением о восстановлении мира и любви к своему пастырю.

О. Петру Кано я тотчас же написал, чтобы он прибыл сюда, завтра или послезавтра, переговорить о церковных делах; нужно опять дать подробные внушения. Пусть также здесь, у меня, сговорится с Павлом Исикава, который от души желает помочь ему и может сделать то, если сам о. Петр не помешает. На беду, ума у него мало; рассудить и предусмотреть последствия самых простых вещей не в состоянии.

Вечером пришла за обычным месячным небольшим пожертвованием на сиротский приют Иосифа Тадаки Софья, которою теперь и держится приют. Иосиф в сентябре прошлого года уехал на север хлопотать о лесе на постройку дома для приюта и до сих пор нет его; по письмам лежит в Мориока больной; денег на содержание сирот не шлет ни копейки с самого уезда, и содержание приюта вполне на руках Софьи, которая и бьется как рыба об лед. Это истинно боголюбезная вдовица–филантропка. Она вдова доктора, из Мито, бездетная, ныне сорок лет; из богатого дома; пятнадцать лет тому назад сделалась христианкою, наученная катихизатором Павлом Косуги. Родных у нее много, но все закоренелые язычники; все богатые; шесть родных братьев — иные чиновники, иные купцы. И у нее было порядочное родовое имущество, но ныне все истрачено на содержание сирот. В приюте ныне всех двадцать шесть человек, в том числе мать и сестра Иосифа и троих убогих. Из детей двое уже учатся в гимназии, но еще малы годами, — одному тринадцатый, другому двенадцатый; когда будет им по четырнадцати, то примутся в Семинарию; отчего ныне и положено им по три ен содержания от меня. Девять мальчиков ходят в «сёогакко». Учатся все дети прекрасно. Любит София всех их, как самая сердобольная мать; они отвечают ей тем же.

В прошлом году, после статьи Петра Исикава в «Сейкёо—Симпо», многие Церкви прислали пожертвования на приют, чем значительно помогли. Пусть и ныне Исикава напишет. Раз в год к Церквям смело можно обращаться с просьбою.

Вечером о. Феодор Мидзуно прибыл из Курури: крестил там начальника полиции; жену и сына не мог — еще не знают учения; сын сей, пятнадцати лет ныне, предназначен отцом для поступления в Семинарию. Игнатий Мацумото попросился еще остаться там на некоторое время — слушатели есть, не хочет бросить их. Пусть.

20 января/1 февраля 1899. Среда.

В сегодняшней почте, между прочим, две просьбы о деньгах, одна от христианина, другая от язычника; первый просит в долг (без отдачи) шестьсот ен, да настойчиво, наперед изъявляя негодование, если не будет исполнено: протестанты–де ссужают своих, — это и есть любовь, отсутствие которой я заявляю в себе, если не ссужу его. Ну что ж, и пусть идет к протестантам за их любовию. Второй, мелко не плавая, просит у Миссии «тридцать четыре ман», то есть триста сорок тысяч ен. Обоим и отвечать не стоит.

О. Алексей Савабе приходил сказать, что красильщик (сомея) в Фудзисава, просивший денег у Миссии на расширение своей профессии и получивший отказ, не рассердился на это. Спасибо! Жаловался еще о. Алексей на «бездеятельность по проповеди диакона Павла Такахаси; занимается он более мирскими делами, вроде прислуживанья богатому Моисею Хамано, или же пустой болтовней; никогда не придет вовремя, если есть куда, на проповедь; никогда не сделает вовремя, что нужно по Церкви». Я советовал о. Алексею оштрафовать его вычетом из жалованья — это единственный способ подействовать на него, многосемейного человека (семь человек детей). Но ведь о. Алексей, сам не менее плохой священник, чем тот диакон, не сделает того. Пусть уж!

Петр Исикава принес номер «Сейкёо—Симпо» с фототипией «Моления о Чаше». Сделана она для брошюры Исайи Мидзусима о молитве, но кстати и здесь; и просит Исикава позволения вперед к каждому номеру прилагать священную фототипию, — с тем, чтобы потом издать их особо, в пособие катихизаторам для проповедей; будет стоить ежемесячно не более трех ен. Живет! Пусть будет так.

Сказал Петру Исикава, чтобы написал статью о Сиротском приюте с обращением к Церквям за помощию для содержания его. Предлог — отсутствие Иосифа Тадаки и болезнь его в Мориока; птенцы в гнезде голодают, потому что питающий их пронзенный стрелою лежит в изнеможении далеко, и неизвестно, скоро ли оправится, — птенцы до того времени перемрут все от голода; итак, помогите! И так далее.

21 января/2 февраля 1899. Четверг.

Так как здоровье значительно поправилось, то утром разложил книг по столу, чтобы заняться переводом; но вдруг от Накая приходят сказать, что он захворал, лежит и не может сегодня прийти. Нечего делать, собрал книги со стола и занялся корреспонденцией. Написал прошение в Святейший Синод об увольнении из состава Миссии архимандрита Сергия и замене его человеком, который бы в основании других качеств, необходимых для миссионера, имел истинное расположение служить распространению Христовой веры у язычников. К прошению приложил в подлиннике прошение ко мне архимандрита Сергия, в котором подробно излагаются причины, по которым он просится из Японии. Написал также к о. Феодору Быстрову — с множеством заказов книг, крестиков, лампадок и прочего. После обеда оба пакета сданы на почту.