Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙV

Фоминой недели.

Так как мы в этот день справляем радоницу, то утром, с семи часов, была Литургия, отслуженная тремя иереями. На панихиду выходили пять иереев. Кутьи было больше ста блюд, установлены были четыре столика и четыре длинные школьные стола. Видно, что христианам по душе поминовение усопших. После службы священники с причетниками отправились служить литии на могилах трех кладбищ. День сегодня ясный и тихий, что очень кстати. Так как день расчетный, то я просидел дома, для удобства приходящих со счетами и прочих.

18 апреля/1 мая 1900. Вторник

Фоминой недели.

Начались классы, а у нас с Накаем исправление перевода — с 22 главы Деяний.

После полудня чтение писем.

О. Павел Кагета пишет, что в Оою один глухонемой очень желает креститься, — спрашивает, можно ли? Разумеется, при приемниках близких к нему и хорошо его понимающих.

О. Тит Комацу пишет, что союз (ренго) Мисима, Фомы Оно и Романа Фукуи для совместной проповеди не мог удержаться, потому что союзники как только сходились, непременно ссорились и соблазняли тем окружающих; просит о. Тит извинения за учинения этого неудачного опыта, а также — не посылать больше расставшимся союзникам дорожных.

О. Сергий Судзуки описывает, как они в Оосака встречали праздник: больше двухсот христиан было в Церкви, певчих — тридцать четыре человека. Накануне присоединено четыре человека из католичества. Оосакская Церковь, действительно, ныне очень оживлена.

О. Петр Кавано пишет, что в Усуки ныне всего два христианина, а в городе Такеда — два семейства, человек десять христиан, — здесь бы нужен катихизатор. В Увадзима есть очень усердный христианин Иоанн Ямагуци, помогающий Петру Фудзивара по проповеди; в Ивамаци мура, в 4–х милях от Увадзима, о. Петр троих крестил. Двое христиан в Такедамаци: Симеон Нарахаси и Георгий Суге весьма усердные к распространению веры, так что Нарахаси там зовут проповедником. И в Яцусиро есть два христианских семейства.

О. Павел Савабе очень хвалит усердье катихизатора Иоанна Оно в Сиракава и окрестностях, о Сугай’я же пишет, что никуда не годен, не проповедует, или же так говорит, что его никто не понимает; сделался скрягой, никуда не выходит. — А между тем, начиная с Сиракава семь городов настоятельно требуют проповеди!

19 апреля/2 мая 1900. Среда.

Фоминой недели

О. Павел Савабе был и самолично, вернувшись из Сиракава; явился утром, во время моего занятия переводом; я отказался прервать для него дело — как будто не знает, когда ко мне можно! Поди, подражай их бессистемности — никакого дела не упорядочишь. Явился он потом в два часа — вот это ладно; с удовольствием побеседовал с ним до той самой минуты, как он, по своему обычаю, внезапно схватившись с места, стал прощаться. Старик в отличном здоровье и отличнейшем расположении духа; в этом состоянии он всегда особенно приятен: оживлен и оживляет; мы с ним сегодня мысленно уже построили в Сиракава новую Церковь — базилику, с простой крышей, наподобие оказакской, и дом для священника; поставили туда в этом году во время Собора диаконом, а чрез год священником Иоанна Оно — тамошнего катихизатора. О. Савабе продает для этого свой дом в Сиракава и из вырученной суммы жертвует 50 ен, я жертвую 100 ен и так далее, и так далее.

Про скряжничество Василия Сугаи, катихизатора, о. Павел рассказывает ужасы: морит голодом себя и детей, чтобы не тратиться, и подобное.

Марку Одагири, катихизатору в Миядзу, я сегодня послал отставку от службы за его беспрерывное молчание, столь не сообразное с катихизаторской) службою: пусть ищет другое место; до Собора, впрочем, пусть состоит на содержании Миссии, коли хочет.

20 апреля/3 мая 1900. Четверг

Фоминой недели.

По перечтении всех поздравительных с праздником Пасхи писем, открытых листков (хагаки) и телеграмм оказалось ныне: писем 154, хагаки 55, телеграмм 32. В 38 письмах из 38 Церквей означено число христиан, молившихся на Пасху, всего 2437.

Из Хиросима катихизатор Игнатий Камеи извещает, что там уже другой случай, что христиане хоронят по–буддийски; печальное показание и упадка Церкви, и бессилия Камеи поднять ее. На Соборе нужно похлопотать, чтобы назначен был туда другой; кажется, хорошо бы туда Николая Такаги из Ионако — он побойчее.

21 апреля/4 мая 1900. Пятница

Фоминой недели.

Павел Ниицума, ex–монах, приходил с огромной рукописью:

— Это вот я сочинил проект исправления преступников и задумал основать всемирное общество для сего; правил 153 пункта. Продам лес и на вырученные деньги переведу проект на английский язык, напечатаю и разошлю по всем государствам, приглашая членов для составления общества. Будет председатель, Епископ будет подавать советы…

— А сколько за лес выручите? — вопросил я.

— Ен 700–800.

— Так когда будут у вас в руках эти деньги, вы бросьте их в море или в огонь — употребление будет такое же, как на проект, только для вас меньше будет хлопот. Люди в тысячу раз умнейшие, чем вы, истощили и истощают усилия для той же цели, о которой задумали вы, и никак не могут достигнуть ее, и так далее.

Говорил он, что оставит проект. Но удивительный тип расстриги — ни малейшей, по–видимому, мысли о том, что самому нужно исправление.

В отчаяние приводит трудность перевода Послания Апостола Петра — за целый вечер и десяти первых стихов не исправили; а третий раз исправляем; всякий раз добьемся того, что выйдет отлично, понятно; но вновь примемся, глядь — и сами не можем понять, о чем у нас говорит Апостол Петр. Хорош перевод, коли сами переводчики в толк не возьмут, что написали! Боже, что за мучение! Противоположная грамматическая конструкция — изволь тут перевести эту беспрерывную на целые страницы цепь текстов. А станешь рубить — смысл извращается; то — золотая цепь, а это — горсть разбросанных колец. Что делать? Боже, дай разумение и терпение!

22 апреля/5 мая 1900. Суббота

Фоминой недели.

От неодолимости трудностей перевода такое убийственное расположение духа, что не смотрел бы на свет Божий! Сколько ни бейся, ничего путного не выходит, как тут не прийти в отчаяние! Перевели мы первую главу Петрова Послания так, что, читая, всякий поймет, но что это за перевод! Набросок бессвязных мыслей! А попробуй свяжи их так, как в подлиннике, или хоть бы в славянском и русском переводах, хоть умри — не свяжешь! Во всех китайских текстах бессвязная путаница, которой никто не поймет, или же такая раздробленность, как у нас, да еще присочинения…

Был в Церкви Асакуса; приглашали по поводу освящения пристройки в 200 ей, с задолжанием больше 70 ен. Водоосвящение о. Семен Юкава по глупости совершил без меня, тогда как мне хотелось именно помолиться с христианами. Я сказал поучение, угостился чаем, причем и все собравшиеся христиане, битком набившие крошечное церковное помещение, угощались из ящиков бенто; дал 15 ен в покрытие долга, еще 5 ен больному Иоанну Макита, самому первому христианину в Асакуса, крещеному в 1875 году и ныне лежащему больным; и вернулся в таком же унынии, в каком ушел, и в каком пребываю весь день.