Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙV

16/29 июня 1900. Пятница.

Утром на экзамене в третьем классе Семинарии; всего десять учеников; плохенький состав; до окончания курса достигнет ли кто?

Письма из Церквей незначительного содержания. Илья Накагава просит поставления священника для местности, где проповедует — в провинции Акита, что невозможно, довольно там его одного; Илья Танака просит назначить Василия Ямада в Касивазаки — это можно; Петр Ямада просит принять одного мальчика в Семинарию, но не обозначает ни лет его, ни желания родителей отдать его на службу Церкви и подобное.

Тревожит всех положение дел в Китае: что сталось с посланниками европейских держав в Пекине? Дней пятнадцать уже никаких известий; живы ли они, или перебиты? В Пекине ли, или инде (так как из Пекина, по слухам, китайское Правительство их выслало)? Тяньцзин, кажется, освобожден от инсургентов, и европейцы там остались целы, вопреки прежним телеграммам, что все перебиты. Китайцы, кажется, наконец, рассердились и начинают двигаться, вопреки глупому мнению, столь распространенному, что это народ совсем замерзший, с которым можно производить какие угодно операции. Вон они теперь, обратно, производят операции над европейцами: у англицкого адмирала Сеймура, сунувшегося с наборным из войск разных наций отрядом освобождать посланников в Пекине, перебито и ранено около четырехсот человек, и еле–еле уплелся он с половины дороги обратно в Тяньцзин, и то благодаря подоспевшей из Тяньцзина подмоги. Жаль, что бьют больше всего русских, за то, должно быть, что суются больше всех вперед.

17/30 июня 1900. Суббота.

На экзамене в четвертом классе Семинарии по Логике. Отвечали порядочно. Когда преподаватель, Тимофей Секи, пришел потом за получением жалованья, советовал ему перевести Логику Светилина для напечатания на японском. Но, увы! Он в душе уже изменил своему долгу; спустя три часа начальник Семинарии Иван Акимович Сенума приходит и говорит, что Секи уходит со службы Церкви в Нагасаки переводчиком куда–то по найму — дают больше, чем жалованье его здесь — 28 ен. Так- то, бессовестные японцы! С малых лет воспитан на церковный счет, по обещанию его и родителей, что всю жизнь будет служить Церкви; у этого Секи еще и жена мало не с пеленок воспитанница Церкви, тоже на весь церковный счет — и вот благодарность за все! Поманили несколькими енами, и бросается, как пес, на кусок хлеба, хотя во рту у него кус, которым вполне сыт с семьей!

18 июня/1 июля 1900. Воскресенье.

После обедни пришел Игнатий, сын Якова Димитриевича Тихая, первоначальника здесь церковного пения. С неделю как приехал из России, для получения 4.000 рублей своего наследства, которое, впрочем, оказывается уже отосланным к нему в Россию, согласно его письменному прошению оттуда. Рассказывает о себе очень хорошо: имеет уже два диплома — на трудмана для каботажного и дальнего плавания, получает рублей полтораста в месяц, уже женат, на дочери интендантского генерала, и очень хвалит хозяйственные способности своей жены, которая старше его на три года (ему всего двадцать два года). Дней через десять опять отправляется в Россию и берет с собою младшего брата Александра, чтобы дать ему там какое–нибудь русское образование; старший же, Митя, близнец с Лизой, остается здесь, ибо болен чахоткой. Действительно, смотрит этот Митя (бывший здесь вместе с братом) совсем больным и будто бы от излишнего прилежания по школьным занятиям. Хорошо, что мать взялась, наконец, за разум (на который до сих пор никак нельзя было навести ее — братья–дармоеды мешали), отсылает хоть младшего в Россию, где он, по крайности, хоть говорить научится по–русски.

19 июня/2 июля 1900. Понедельник.

На экзамене в Женской школе. Всех учениц ныне семьдесят пять. Отвечали младшие по Закону Божию превосходно.

О. Иоанн Оно пишет, что «может несколько послужить Церкви, чувствует, мол, ныне себя здоровым». Это значит: и лениться, наконец, лень берет — надоело. — Пусть еще поленится; авось, после что–нибудь найдется для него; поручить же Церковь ему едва ли можно — не возьмет, или же потом погрузит себя и ее в нирвану.

20 июня/3 июля 1900. Вторник.

На экзамене в Женской школе. Ждали было посланника Извольского; говорил он мне, что приедет на экзамен, но я не обратил на это внимания, зная, по опыту, цену подобным любезным словам; но о. Сергий встревожил Семинарию известием, что посланник будет; думал я, и взаправду будет; отложил Закон Божий в Женской школе до его приезда — куда! Не приехал, даром прождали в Женской школе и Семинарии.

Германского посланника в Пекине китайские солдаты убили — так гласят многократные известия; что с прочими посланниками в Пекине — до сих пор достоверно не известно. Грозовые облака сгущаются.

21 июня/4 июля 1900. Среда.

С восьми часов посланник Александр Петрович Извольский приехал на экзамены. Миссия не избалована подобною любезностию со стороны наших представителей здесь. Потому это было очень лестно. Мы с ним экзаменовали учениц по Закону Божию до половины десятого часа, после чего я показал ему всю нашу Женскую школу. Затем отправились в Семинарию и экзаменовали второй класс, где шестнадцать учеников, но Священной Истории Нового Завета. Просидел посланник до половины одиннадцатого и сказал, что по делам нужно домой, почему я провел его по Семинарии и потом проводил до экипажа. По–видимому, посланник — очень добрый человек и будет расположен к Миссии. Впрочем, расположением всех посланников до сих пор, слава Богу, Миссия обижена не была. Все были любезны и добры к Духовной Миссии, хотя не заходили в своем благоволении до посещения экзаменов ее школ.

Часа в два посетил Миссию проезжий здесь князь Алексей Долгоруков, едущий во Владивосток и Николаевск по золотопромышленному делу. Показал ему Токио с колокольни, потом школы. Служит он в Министерстве иностранных дел. С семейством князя Мещерского хорош, в Дугине бывал.

Катихизаторы начинают собираться на Собор.

22 июня/5 июля 1900. Четверг.

В десять часов начался выпускной акт в Женской школе. Я пошел в рясе и панагии. Пропели молитву, прочитала инспектрисса Такахаси списки; я роздал свидетельства окончившим курс девяти воспитанницам, потом первым по всем другим классам — похвальные книжки, потом — по куче книг богословских кончившим, в напутствие; за сим сказал им поученьице, что, мол, «пусть душою никогда не расстаются с воспитавшею их школою, как душевно не расставались с родителями, будучи в школе; а это будет, если они станут жить всем лучшим, что усвоили в школе: привыкли здесь молиться — пусть всегда молятся, часто очищали и питали душу святыми таинствами — всегда пусть и наблюдают это; жили здесь в мире и любви между собой — пусть всегда со всеми живут мирно и в христианской любви, трудились, исполняли свой долг здесь — пусть это будет их обычаем на всю жизнь. «Храните душевную и телесную чистоту, в коей соблюдались здесь. Точно лилии полевые вы цвели здесь, точно беззаботные птицы росли, но уже вы выросли, воспитали в себе силы душевные, теперь в дело употребляйте их. В мир вы выходите, там борьба добра со злом — будьте воительницами Христовыми, побеждайте добром злое, не дайте победы злу над собою. — Вождь ваш Христос — вечно с вами, и Ангелы Божии готовы всегда охранять всех… В душах ваших горит ныне свет веры, свет благодати Божией — не дайте дуновению мира погасить его, освещайте им путь себе и другим, согревайте этим теплым светом себя и других — да поможет вам в этом Господь!»…