Хьюго Виккерс - Грета Гарбо и ее возлюбленные

В то время Марлен жила в доме номер 32 по Оушн-Франт-авеню в Санта-Монике. Нередко хозяйка дома в компании двух друзей-акте-ров, Мартина Козлека и Ханса фон Твардовски, захватив с собой дочь Марию, отправлялась купаться.

Мерседес впоследствии писала:

«В целом мы чудесно проводили время по соседству с пляжным домиком».

Мерседес называла Марлен «моя золотая». Какое-то время спустя Мерседес адресовала подруге небольшую любовную записку:

Все это как нельзя лучше соответствовало избранному Мерседес жизненному пути, который одновременно пересекли две самые яркие звезды того времени.

Гарбо и Дитрих то и дело сравнивали между собой, и вывод неизменно бывал один и тот же — Гарбо с легкостью выходила из этого «соревнования» победительницей.

«Дитрих — профессионал своего дела, в то время как Гарбо — художник», — этот вердикт вынес писатель Фрэнсис Уиндэм, тот самый, кто в 1960 году помог Мерседес опубликовать в Англии ее мемуары. В тридцатые годы обе актрисы, казалось, воплотили в себе все великолепие греха.

Личная жизнь Мерседес, судя по всему, была бурной и насыщенной, однако в это время у нее возникли нелады с «МГМ». Это стало следствием того, что Мерседес не позволила Ирвингу Тальберту внести не соответствующие исторической истине изменения в сценарий о Распутине. Главный ее аргумент заключался в том, что княгиня Ирина Юсупова, супруга князя Феликса, убийцы Распутина, ни разу не встречалась с сибирским старцем, а значит, сцена, в которой тот соблазняет ее, противоречила исторической правде и была оскорбительна по своей сути. Мерседес додумалась до того, что попробовала заручиться согласием князя Юсупова опубликовать рассказанную ей с глазу на глаз историю. Таковое было получено, однако князь дал однозначно понять, что если в фильме изобразят его супругу, то он подаст на компанию в суд. Мерседес предупредила Тальберга о возможных последствиях, однако тот был убежден, что, проконсультировавшись с князем, она переступила границы дозволенного. Мерседес заявляла, что якобы спасла Тальберга от судебного разбирательства и вообще дружба куда важнее отношений по службе. Тальберг в сердцах аннулировал контракт, и Мерседес осталась без работы.

В последующие тяжелые для Мерседес месяцы Марлен как могла утешала подругу. Она посылала ей деньги и даже слушать не желала, когда та говорила, что обязана возвратить долг. Иногда Мерседес наведывалась в «Парамаунт», где в это время шли съемки штернберговского фильма «Алая императрица», в котором Марлен играла Екатерину Великую. Однажды Мерседес оказалась на съемочной площадке в тот момент, когда Марлен, чтобы разрядить атмосферу, нарочно упала с лошади, в результате чего газеты запестрели душераздирающими заголовками. Но затем, в мае 1933 года, Марлен вместе с дочерью отплыла в Европу в длительный отпуск.

Что касается самой Марлен, то для нее это путешествие оказалось наполнено драматическими событиями. Ее мучили головные боли и приступы сердцебиения. Марлен писала подруге, как, стоя на палубе, она чувствовала себя совершенно одинокой, глядя на толпу, размахивающую черными носовыми платками в попытке докричаться до нее через все увеличивающееся пространство между судном и причалом. Марлен так расчувствовалась, что ей стало трудно дышать.

Подплывая к Европе, Марлен горестно заметила, что вместо «Моей Золотой» Мерседес следовало бы называть ее «Моей Печальной».

Мерседес при первом удобном случае посылала ей цветы: например, в Трианон, один из дворцов Версаля, где Марлен остановилась с больной дочерью, она послала орхидеи.

Тем временем в апреле 1933 года из Швеции возвратилась Гарбо и, разумеется, не замедлила возобновить дружеские отношения с Мерседес. Она написала ей письмо с борта судна, на котором плавала в Сан-Диего, и вскоре по возвращении Греты Мерседес с головой ушла в дела, пытаясь подыскать для подруги новое жилье. Эту новость Мерседес сообщила Марлен письмом, добавив, что Гарбо должна сняться в фильме «Королева Христина», у режиссера Рубена Мамуляна. Марлен старалась избегать упоминания имени соперницы, однако на этот раз она отправила каблограмму, в которой говорилось, что рада за это «шведское дитя» — той, разумеется, доставляет удовольствие работать с Мамуляном.

В письме к Марлен Мерседес пыталась объяснить противоречивые чувства, клокотавшие в ее душе.

«Постараться объяснить, какие чувства я испытываю к Грете, было бы просто невозможно, поскольку подчас я не понимаю самое себя. Мне известно одно — в моей душе зародилось чувство к несуществующему человеку. Мой разум видит реальность — человека, девчонку-служанку из Швеции, с лицом, которого с любовью коснулся творец, заинтересованную исключительно в деньгах, собственном здоровье, сексе, пищи и сне. И все же это лицо обманчиво, и моя душа пытается воплотить ее образ в нечто такое, чего не приемлет мой разум. Да, я люблю ее, но я люблю созданный мною образ, а не конкретного человека из плоти и крови…»

Далее Мерседес подчеркивает, что в последнее время перенесла свои пылкие чувства с Дузе на Гарбо и что, однако, ее любовь к кинодиве не мешала ей любить других. Позднее Мерседес выражала свою любовь к Марлен в одном, на ее взгляд весьма практичном, предложении: «Я приведу к тебе в постель, кого ты пожелаешь! И вовсе не потому, что я недостаточно люблю тебя, а потому, что люблю всей душой! О, Моя Прекраснейшая!»

Почти не обращая внимания на раздвоенность чувств Мерседес, Гарбо приступила к работе над фильмом «Королева Христина». Этот проект предложила Залька Фиртель, близкая подруга Гарбо и та самая женщина, которая представила ей Мерседес «за чаем» в 1931 году. Однажды вечером они встретились в доме Эрнста Любича, который давал прием в честь какой-то знаменитости из Германии. То была типично голливудская вечеринка.

В одном углу сгрудились хорошенькие женщины, в то время как в другом мужчины обсуждали свои дела. Бельгийский кинорежиссер Жак Фейдер (именно он в 1929 году поставил фильм «Поцелуй» с участием Гарбо) предпочитал общество дам. Он подвел Зальку к кушетке, на которой расположилась не только почетная гостья из Германии в пышных юбках, но и одинокая фигура Гарбо. В отличие от остальных гостей, она нарядилась в «строгий черный костюм». А так как для всех места на кушетке не хватило. Фейдер повел дам на веранду. Там они то и дело наполняли бокалы и вели оживленную беседу. По мнению Зальки Фиртель, Гарбо была в равной степени прекрасна и остроумна.