Максим Гиллельсон - М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

нерального штаба, квартирмейстер 20-й пехотной дивизии. В 1840 г.

участвовал в экспедиции в Чечню и часто встречался с поэтом.

В походной палатке Россильона в июле 1840 г. Д. П. Пален нарисовал

профильный портрет Лермонтова (об этом см.: Висковатов, с. 305).

Между поэтом и Россильоном сложились неприязненные отношения.

П. А. Висковатову он дал такую характеристику поэта:

«Лермонтов был неприятный, насмешливый человек

и хотел казаться чем-то особенным. Он хвастал своею

храбростью, как будто на Кавказе, где все были храбры,

можно было кого-либо удивить ею!

585

Лермонтов собрал какую-то шайку грязных голово­

резов. Они не признавали огнестрельного оружия,

врезывались в неприятельские аулы, вели партизанскую

войну и именовались громким именем Лермонтовского

отряда. Длилось это не долго, впрочем, потому что

Лермонтов нигде не мог усидеть, вечно рвался куда-то

и ничего не доводил до конца. Когда я его видел на

Сулаке, он был мне противен необычайною своею

неопрятностью. Он носил красную канаусовую рубашку,

которая, кажется, никогда не стиралась и глядела

почерневшею из-под вечно расстегнутого сюртука

поэта, который носил он без эполет, что, впрочем, было

на Кавказе в обычае. Гарцевал Лермонтов на белом,

как снег, коне, на котором, молодецки заломив белую

холщовую шапку, бросался на чеченские завалы. Чистое

молодечество! — ибо кто же кидался на завалы вер­

хом?! Мы над ним за это смеялись» ( Висковатов,

с. 304—305).

Россильона возмущало также то, что Лермонтов ходил небритый,

ел из одного котла со своею командой, спал на голой земле, не

понимая того, что Лермонтов искал полного взаимопонимания

с людьми, которыми командовал, и не хотел для себя никаких

привилегий.

5 Имеется в виду портрет работы А. И. Клюндера. В настоящее

время находится в ИРЛИ.

К. X. МАМАЦЕВ

Константин Христофорович Мамацев (Мамацашвили; 1815 или

1818—1900) родился на Кавказе. Учился он в Павловском кадетском

корпусе, откуда в 1837 г. был выпущен офицером. Военную службу

начал на Кавказе. В начале 1840 г. подпоручик Мамацев был коман­

дирован в Чеченский отряд генерала А. В. Галафеева, куда в июне

того же года прибыл Лермонтов, высланный из Петербурга за дуэль

с Барантом.

К. X. Мамацев принадлежал к передовой части русского офицер­

ства, «был человеком незаурядных способностей и передовых взгля­

дов, видным военачальником и крупным деятелем грузинской куль­

туры» (Литературная Грузия, 1974, № 10, с. 83).

В своих неизданных записках Мамацев верно оценивает

расстановку сил в журналистике: так, он отмечает особое значение

«Московского телеграфа» и «Отечественных записок» под редакцией

его бывшего учителя Краевского в противовес «прочим журналам,

существовавшим прежде, как-то: «Библиотека для чтения» и тому

586

подобные, с отвратительно-подлою газетою («Северная) Пчела»,

скорее притупляли и извращали ум, чем развивали» ( ИРЛИ, ф. 265,

оп. 2, ед. хр. 1519, тетр. I).

Как явствует из записок Мамацева, в Тифлисе он часто видел

A. А. Бестужева на обедах у генерала Козлянинова. По его словам,

«он был знаком с другими декабристами, переведенными также сол­

датами из Сибири на Кавказ, например: два брата Беляевы, Нази­

мов и Лихарев, — люди эти пользовались всеобщим уважением за

свой ум и высокую нравственность» (там же, тетрадь II).

Общность взглядов и дружеские отношения связывали его

с грузинскими шестидесятниками и народниками, в частности

с Акакием Церетели.

Воспоминания Мамацева составили 18 тетрадей. Тетради 5—18

были обнаружены И. Л. Андрониковым и представлены для публи­

кации В. А. Мануйлову. Страницы, относящиеся к Лермонтову,

опубликованы им в «Трудах Ленинградского библиотечного инсти­

тута» (1957, т. 2, с. 241—249). Тетради 1—4 недавно обнаружены

B. С. Шадури у потомков Мамацева (см. его статью: «Новое о Кон­

стантине Мамацашвили, однополчанине М. Ю. Лермонтова». —

Литературная Грузия, 1974, № 10, с. 81—85). Наиболее полно вос­

поминания Мамацева о Лермонтове опубликованы В. А. Потто,

который пользовался не только записками Мамацева, но и его

устными рассказами (Кавказ, 1897, 5 сентября, № 235). Л. Н. Наза­

рова обратила внимание на то, что отношение Мамацева к Лермон­

тову в его записках гораздо сдержаннее, чем в более позднем пере­

сказе Потто. По мнению исследовательницы, это явилось следствием

общего отношения кадровых артиллеристов к петербургским гвар­

дейским офицерам, приезжавшим на Кавказ на недолгий срок.

С течением времени эти соображения потеряли значение для

Мамацева, и он уже с другим чувством стал вспоминать о своих

встречах с Лермонтовым (см.: Н а з а р о в а Л. Н. Однополчанин

М. Ю. Лермонтова. — Литературная Осетия, 1977, № 49, с. 104—106).

Маловероятным представляется свидетельство сына мемуариста

о том, что в их семье хранились письма Лермонтова к его отцу

1840 г., но в начале века сгорели. «Ни числа их, ни содержания

В. К. Мамацев не знал» ( ЛН, т. 45-46, с. 47).

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ

(В пересказе В. А. Потто)

(стр. 335)

1 Имеется в виду командование Лермонтова особым отрядом

«охотников». Об этом см. с. 584, 586 наст. изд.

587

Я. И. КОСТЕНЕЦКИЙ

Яков Иванович Костенецкий (1811—1885) происходил из укра­

инской дворянской семьи. Окончив в 1827 г. Полтавскую гимназию,

он переехал в Москву и в августе 1828 г. поступил на нравственно-

политическое (юридическое) отделение Московского университета,

где примкнул к передовому студенчеству и близко сошелся с Огаре­

вым и Герценом. «Чистые, благородные юноши», — писал Герцен

о Костенецком и его друзьях ( Герцен, т. VIII, с. 426). В 1832 г. за

участие в антиправительственном Сунгуровском кружке Костенец-

кий был лишен дворянства и сослан рядовым на Кавказ в Куринский

полк. В 1839 г. за отличие при штурме крепости Ахульго он был

произведен в прапорщики, а затем генерал П. X. Граббе взял его

к себе адъютантом. В 1842 г. Костенецкий был уволен в отставку

и поселился у себя на родине в Черниговской губ., где занимался

хозяйством и литературным трудом. «Воспоминания из моей студен­

ческой жизни», частью которых являются записки Костенецкого

о встречах с Лермонтовым, были написаны в 1872 г.

В мемуарах Костенецкого сказано, что в студенческие годы

Герцен, Огарев и А. Д. Закревский, друг Лермонтова, составляли

триумвират и были неразлучны ( РА, 1887, кн. 1, с. 114). Однако

указанное свидетельство Костенецкого, который писал сорок лет

спустя после того, как события совершились, не может быть безого­