Максим Гиллельсон - М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

с. 332—333).

7 Такого рисунка Лермонтова не сохранилось.

* Имеется в виду немка-гадалка Александра Филипповна

Кирхгоф, которая упоминается в письмах и дневниках современни­

ков Пушкина и Лермонтова.

593

8 Французский перевод стихотворения «Е. М. Хитровой» («Вам

холод света незнаком...»), о котором говорит Соллогуб, неизвестен.

Русский текст его за подписью одного Соллогуба был опубликован

в «Отечественных записках» (1841, № 2, отд. 3, с. 251).

К. А. БОРОЗДИН

Корнилий Александрович Бороздин и его старший брат Николай

учились в Петропавловском училище, куда были помещены для

подготовки к поступлению в Училище правоведения. Оба брата были

определены в пансион Адриана Тимофеевича Крылова, учителя рус­

ской словесности, о котором Бороздин пишет в своих воспоминаниях.

Позднее Бороздин закончил Московский университет и служил

в Симбирске, Ярославле и Петербурге. С 1854 г. он переезжает на

Кавказ, где знакомится с Николаем Петровичем Колюбакиным.

В своей работе «Упразднение двух автономий» он писал

о Колюбакине как прототипе Грушницкого ( ИВ, 1885, № 1, с. 41).

Рукопись воспоминаний Бороздина, сохранившаяся в архиве

С. Н. Шубинского, редактора «Исторического вестника», не имеет

подписи, и долгое время автором ошибочно считался И. П. Забелла.

В статье Л. И. Бройтман «Новые сведения о последнем приезде

Лермонтова в Петербург в 1841 г.» (Русская литература, 1987, № 3,

с. 140—145) аргументированно доказывается принадлежность их

К. А. Бороздину.

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ

(стр. 350)

Печатается по рукописи: ГПБ, ф. 874, № 30.

1 Воспоминания Бороздина интересно сопоставить с заметкой

«Памяти Лермонтова», подписанной инициалами «Н. Кр.» (Новое

время, 1910, 24 марта/6 апреля, № 12224, с. 5). Автор ее в 1841г.

(тогда ему было 11 лет) жил в доме матери К. А. Бороздина Татьяны

Тимофеевны. В этой публикации не только подтверждается адрес

дома, где жила Е. А. Арсеньева, но и описывается сам дом:

«Е. А. Арсеньева жила в своем доме на Шпалерной улице. В 1841 году

этот деревянный одноэтажный дом был в 9 окон по улице. Двор был

просторный, но застроен, и через ворота на заду сообщался с домом

Лобанова на Захарьинской улице. В доме Лобанова жила Татьяна

Тимофеевна Бороздина, большая приятельница Е. А. Арсеньевой».

Далее описывается трагический момент, когда Е. А. Арсеньева полу­

чила известие о гибели Лермонтова.

2 В 1841 г. Е. А. Арсеньевой было 68 лет.

594

3 Кивер с кистью Лермонтов никогда не носил. Это ошибка

мемуариста.

4 Лермонтов выехал из Петербурга 14 апреля 1841 г.

5 Э. А. Шан-Гирей также утверждает, что Колюбакин — прото­

тип Грушницкого.

Е. П. РОСТОПЧИНА

Знакомство Евдокии Петровны Ростопчиной (урожд. Сушковой;

1811—1858) с Лермонтовым относится к юношеским годам поэта,

когда он жил и учился в Москве. Она была сестрой С. П. Сушкова,

товарища Лермонтова по Московскому университетскому пансиону

(он учился двумя классами ниже поэта) и кузиной Е. А. Суш-

ковой. Лермонтов был увлечен будущей поэтессой, посвятил

ей стихотворение «Крест на скале» (1830) и новогодний мадригал

«Додо» (1831). Затем их жизненные пути разошлись, и только десять

лет спустя, во время последнего приезда Лермонтова в столицу,

происходит взаимное дружеское сближение. По воспоминаниям

С. П. Сушкова, зимой 1841 г. Лермонтов и Ростопчина «сошлись

в одном общем им дружественном семействе Екатерины Андреевны

Карамзиной (вдовы нашего знаменитого историографа Николая

Михайловича и родной сестры князя Петра Андреевича Вяземского),

где они встречались по вечерам почти ежедневно. Весьма скоро они

сблизились между собою, потому что между ними было много общего

и сочувственного: оба были почти одних лет (Лермонтов немного

моложе), оба очень умны и остроумны, оба поэты с юного возраста,

оба принадлежали к одному кружку общества, имели общих друзей,

и оба в своей еще недолгой жизни уже успели испытать разочарования

и невзгоды, каждый из них в своем роде» ( Р о с т о п ч и н а Е. П.

Соч., т. 1. СПб., 1890, с. XIV. Из «Биографического очерка», напи­

санного С. П. Сушковым).

По словам С. П. Сушкова, «в последние месяцы пребывания

Лермонтова в Петербурге и его жизни, нередко сходились мы по утрам

у моей сестры» (там же, с. XXI).

Уезжая на Кавказ, Лермонтов подарил Ростопчиной альбом,

в который вписал посвященное ей стихотворение: «Я верю: под одной

звездою...» (1841). В свою очередь, Ростопчина посвятила Лермон­

тову стихотворение «На дорогу!» (27 марта 1841). После отъезда

поэта Ростопчина передала Е. А. Арсеньевой свой сборник «Стихо­

творения» (1841) с надписью: «Михаилу Юрьевичу Лермонтову

в знак удивления к его таланту и дружбы искренней к нему самому.

Петербург, 20 апреля 1841».

28 июня 1841 г. Лермонтов писал бабушке: «Напрасно вы мне

не послали книгу графини Ростопчиной; пожалуйста, тотчас же по

получении моего письма пошлите мне ее сюда, в Пятигорск» ( Лер-

595

монтов, т 4, с. 429). Но исполнить эту просьбу Е. А. Арсеньева не

успела. В настоящее время книга хранится в библиотеке ИРЛИ, куда

она поступила из Лермонтовского музея.

Первым откликом Ростопчиной на гибель Лермонтова было ее

стихотворение «Нашим будущим поэтам», написанное 22 августа

1841 г., через два дня после того, как до нее дошло известие о без­

временной кончине поэта ( Р о с т о п ч и н а Е. П. Стихотворения,

т. II. СПб., 1856, с. 83).

В стихотворении «Пустой альбом», написанном в ноябре 1841 г.,

Ростопчина снова обратилась к трагическому событию и воссоздала

живой облик поэта в дружеской обстановке салона Карамзиных:

Но лишь для нас, лишь в тесном круге нашем

Самим собой, веселым, остроумным,

Мечтательным и искренним он был.

Лишь нам одним он речью, чувства полной,

Передавал всю бешеную повесть

Младых годов, ряд пестрых приключений

Бывалых дней, и зреющие думы

Текущия поры... Но лишь меж нас,

На ужинах заветных, при заре

(В приюте том, где лишь немногим рaд,

Разборчиво-приветливый хозяин),

Он отдыхал в беседе не притворной,

Он находил свободу и простор,

И кров как будто свой, и быт семейный...

О! живо помню я тот грустный вечер,

Когда его мы вместе провожали,

Когда ему желали дружно мы

Счастливый путь, счастливейший возврат:

Как он тогда предчувствием невольным

Нас испугал! Как нехотя, как скорбно

Прощался он!.. Как верно сердце в нем

Недоброе, тоскуя, предвещало!

(Там же, с. 96—97)

Памяти Лермонтова посвящено и стихотворение «Поэтический

день» (1843). Принадлежность обоих поэтов к близкому социальному