Максим Гиллельсон - М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

наследство, т. 45—46, с. 122; С а в и н о в А. Лермонтов и художник

Г. Г. Гагарин. — Т а м же, с. 433—472.

23

ценный источник, удачно дополняющий воспоминания современников

о второй ссылке Лермонтова 1.

11 декабря 1840 года военный министр А. И. Чернышев сообщил

командиру Отдельного Кавказского корпуса о том, что «государь

император, по всеподданнейшей просьбе г-жи Арсеньевой, бабки

поручика Тенгинского пехотного полка Лермонтова, высочайше

повелеть соизволил: офицера сего, ежели он по службе усерден

и в нравственности одобрителен, уволить к ней в отпуск в С.-Петер­

бург сроком на два месяца».

В середине января 1841 года Лермонтов выехал в столицу.

6

Лермонтов приехал в Петербург в начале февраля.

8 февраля П. А. Плетнев застал Лермонтова вечером у В. Ф. Одо­

евского.

9 февраля поэта видели на великосветском балу у графа

И. И. Воронцова-Дашкова. Появление опального армейского пору­

чика там, где присутствовали император, императрица и великие

князья, «нашли неприличным и дерзким».

27 февраля П. А. Плетнев встретил Лермонтова в салоне Карам­

зиных. «В 11 часов тряхнул я стариной — поехал к Карамзиным,

где не бывал более месяца. <...> Там нашлось все, что есть прелестней­

шего у нас: Пушкина-поэт <���т. е. H. Н. Пушкина>, Смирнова, Ростоп­

чина и проч. Лермонтов был тоже. Он приехал в отпуск с Кавказа.

После чаю молодежь играла в горелки, а потом пустились в танцы.

Я приехал домой в 1 час» 2.

Мемуарные свидетельства позволяют утверждать, что чаще

всего Лермонтов проводил время в обществе Карамзиных,

Е. П. Ростопчиной, В. Ф. Одоевского, А. О. Смирновой-Россет.

К ранее известным источникам в последнее время добавились днев­

никовые записи В. А. Жуковского, которые полностью согласуются

с этим выводом.

Жуковский вернулся из Москвы в Петербург 9 марта, в тот

самый день, когда Лермонтову надлежало покинуть столицу и возвра­

щаться в свой полк на Кавказ. Но, к счастью, ему удалось получить

отсрочку.

Вечером в день приезда Жуковский посетил Карамзиных, где

видел Лермонтова и Ростопчину. Эти два имени и дальше будут

стоять рядом в дневниковых записях Жуковского. Знакомство

Лермонтова с Ростопчиной (точнее, возобновление знакомства, так

как они встречались еще в Москве в начале 1830-х годов), поэтессой

1 См.: К о р н и л о в а А. В. Кавказское окружение Лермонтова. —

М. Ю. Лермонтов. Исследования и материалы. М., 1979, с. 373—391.

2 Переписка Я. К. Грота с П. А. Плетневым, т. 1. СПб., 1896, с. 260.

24

и человеком далеко незаурядным, привело к их быстрому сближению.

Не будем гадать о характере их отношений — была ли это интеллек­

туальная дружба двух поэтических натур без всякой примеси любов­

ного влечения, или слова Лермонтова из февральского письма

к А. И. Бибикову («...у меня началась новая драма, которой завязка

очень замечательная...») имели в виду Ростопчину, — так или иначе,

они постоянно виделись друг с другом. Во всяком случае, дружба с Лер­

монтовым глубоко взволновала Ростопчину; ее черновые тетради не­

оспоримо доказывают, что в 1841 году (да и в последующие годы) образ

Лермонтова часто всплывает и в сознании, и в поэзии Ростопчиной.

17 марта Жуковский был в гостях у А. О. Смирновой вместе

с Лермонтовым, Ростопчиной, С. А. Соболевским, А. С. Норовым,

И. С. Мальцовым. «Жаркий спор за Орлова, Ермолова и Перовского».

Что объединяло имена Ермолова, Орлова и Перовского в созна­

нии современников?

Перенесемся на несколько лет назад. 15 декабря 1836 года

Александр Тургенев провел вечер у Пушкина: «О М. Орл<���ове>,

о Кисел<���еве>, Ермол<���ове>, и к. Менш<���икове>. Знали и ожидали,

«без нас не обойдутся», — записано в дневнике А. И. Тургенева.

Пушкин и Тургенев беседовали о негласном резерве декабристов.

И вот теперь, четыре года спустя, «жаркий спор» о лицах,

близко соприкасавшихся с движением декабристов, происходит

в доме Смирновой в присутствии и, по всей вероятности, при бли­

жайшем участии Лермонтова. Идут годы. А разговоры о восстании

декабристов не умолкают. Размышления о трагедии 14 декабря 1825

года продолжают волновать умы писателей пушкинского круга и их

ближайшего окружения.

4 апреля Жуковский отмечает визит к нему Лермонтова,

«который написал прекрасные стихи на Наполеона».

Лермонтов прочитал Жуковскому только что написанное им

стихотворение «Последнее новоселье», в котором он в оценке

Наполеона и царствования Луи-Филиппа, короля «с зонтиком под

мышкой», продолжал традицию пушкинского «Современника».

«Ночной смотр» Жуковского, статьи Вяземского «Наполеон и Юлий

Цезарь», «Наполеон. Поэма Э. Кине», возвеличивая корсиканца, тем

самым, по контрасту былого величия и современного мещанского

благополучия, порицали Июльскую монархию.

В 1830-е годы все, кто был недоволен правлением Луи-Филиппа

(если не считать ультрароялистов, сторонников старшей ветви

Бурбонов), противопоставляли ему времена Наполеона. В хоре

голосов, хваливших властителя покоренной Европы, слышались

и голоса демократической оппозиции (Беранже, Э. Дебро и дру­

гих), и голоса ярых бонапартистов. Слышались не только голоса:

в 1835 году бонапартист Фиески организовал покушение на Луи-

Филиппа. Через год жители Тулузы возбудили прошение о переносе

25

останков Наполеона во Францию; правительство ответило отказом,

а несколько лет спустя вынуждено было согласиться; стремясь

вырвать знамя Наполеона из рук недовольных, Луи-Филипп устроил

в декабре 1840 года пышную церемонию: прах Наполеона был пере­

несен с острова Святой Елены в Париж, в Пантеон. В стихотворении

«Последнее новоселье» Лермонтов осудил непостоянство француз­

ского общественного мнения, переменчивость соотечественников

к своему императору.

В каждом произведении истинного искусства два «оттиска» —

слепок быстротекущего времени и слепок вечности. Если отвлечься

от злободневности «Последнего новоселья», то в нем явственно

проступает извечная неразрешимая коллизия гения и толпы. В 1839

году в драматической поэме «Камоэнс» Жуковский изобразил печаль­

ный жизненный эпилог португальского поэта, умиравшего в нищен­

ском лазарете. Все та же дилемма несовместимости величия

и посредственности, таланта и бездарности! И, конечно же, при