Вера Лещенко - Петр Лещенко. Все, что было… Последнее танго
- Название:Петр Лещенко. Все, что было… Последнее танго
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент «АСТ»c9a05514-1ce6-11e2-86b3-b737ee03444a
- Год:2013
- Город:Москва
- ISBN:978-5-17-080992-9, 978-5-17-081127-4
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Вера Лещенко - Петр Лещенко. Все, что было… Последнее танго краткое содержание
Вера Лещенко – популярная советская певица, жена легендарного певца Петра Лещенко, рассказывает непростую историю его восхождения на музыкальный Олимп, его отношений с великими современниками – Федором Шаляпиным, Оскаром Строком, Александром Вертинским.
Вспоминает о жизни в оккупированной немцами Одессе и в Румынии после вхождения туда советских войск. О происках румынских и советских служб ГБ, своем аресте и отбывании срока в лагере, а также раскрывает тайну гибели Петра Константиновича Лещенко в тюремных застенках. В этой книге, как в зеркале, отражаются судьбы России смутного времени ХХ века.
Петр Лещенко. Все, что было… Последнее танго - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
– Мы с вами, господа, находимся в одном из красивейших приморских городов – в городе Одессе. Екатерининская площадь, нареченная в честь императрицы Екатерины Великой. Это она, императрица наша, подписала в прошлом веке рескрипт об Одессе, о ее рождении…
Для меня Екатерининская площадь была любимой, самой уютной площадью в городе, но я не знала ее истории. Не знала, что ее назвали в честь императрицы. И еще: что такое «рескрипт»? И наконец, откуда тебе все это известно? Спросить не решилась, я ведь удивлять хотела, а тут незнайство сплошное.
А площадь правда красивая была, даже в отсутствие памятника. Настроение и уют создавали дома в окружении. Они были такие разные и по размерам, и по архитектурным стилям. Я им придумывала имена, истории о тех, кто там жил. В моих фантазиях там обитали люди из разных веков. Гулять я любила здесь одна, особенно в мае, когда цвела сирень. Но эту площадь я знала как площадь Карла Маркса. Это единственное, что делало ее похожей на другие площади и улицы нашей страны. Здесь идеолог мира возвышался во весь рост в гипсовом исполнении. Несколько лет назад ураганом его снесло, а может, кто-то помог урагану, не знаю. Так что мы в тот день с тобой лицезрели в центре площади только цоколь и колонну с двумя симметричными лестничными маршами по периметру. На ступеньках этих лестниц играли детишки. Вот все, что я знала, да еще от папы слышала, что до ростовой скульптуры Маркса здесь была его двухметровая голова, которую я не застала – ее еще до меня снесло ураганом. Я решила блеснуть своими знаниями, на что услышала от тебя:
– Милые мои одесситы, что же вы не уберегли величайшую голову? А куда глядела доблестная ЧК?
В голосе твоем было немного издевки, ведь на Екатерининской располагалось здание Чрезвычайной комиссии.
Ты поведал мне, что в центре площади был роскошный фонтан, потом его перевезли, на цоколь из красного гранита взошла матушка-императрица, а рядом – ее помощники граф Потемкин, атаман Зубов, адмирал Дерибас и полковник де Волан. Сооружение было основательным. Памятник еще долго стоял уже на переименованной площади. Похожий памятник устоял в Петербурге.
В 1970-е годы я была в Ленинграде. На Невском проспекте, в сквере Александрийского театра, увидела памятник императрице. Его одесский вариант я видела только на фотографиях, но не отметить, что он намного скромнее ленинградского, не могла. Вспомнила, как стояли мы на Екатерининской в Одессе, у оголенного постамента и колонны. В ближайшем цветочном киоске скупила все ромашки и к ногам Екатерины возложила. От нас с тобой… ленинградцам, за то, что умеют хранить красоту и преданы истории своего города! Меня лишь удивило, что ленинградцы называли сквер «Катькин садик». Мило, может быть, но императрицы недостойно.
В тот наш одесский круиз, уже не как экскурсовод, ты заметил с грустью:
– К названиям, как к имени, привыкаешь. Имя определяет характер. Меняешь – и человек меняется. Во что же превратится тот несчастный, кому придется часто меняться. Артист на 2–3 часа перевоплощается и на годы стареет. А тут мама дала сыночку имя, папа поменял, потом сынок подрос и тоже поменял, потом жена его на другом имени настояла… Так сам с ума сойдешь и своих знакомых сумасшедшими сделаешь, приучая к новому имени и к себе новому. Даже девушка выходит замуж, берет фамилию мужа, да привыкает не сразу – пройдут годы. А пока половинкой любимого себя не почувствует, фамилия будет чужой.
– Поэтому с живыми людьми так нельзя.
– Но улицы и площади тоже живые, – горько отреагировал ты.
Конечно, живые. Только молчаливые. Защитить себя не могут. Площадь Екатерининскую еще не раз переименовывали. В 2007 году здесь восстановили памятник «Основателям Одессы» – Екатерине II, площадь опять стала Екатерининской. Возможно, лоск и гордость остались, но ее уют и тайна исчезли. Для многих она перестала быть любимой.
Позже я узнала еще одну страничку истории площади, она перекликалась с твоей оценкой. Когда в 1917 году решили демонтировать памятник «Основателям Одессы» и задрапировали его красным полотном, Юрий Олеша написал стихотворение «Кровь на памятнике»:
Из тьмы веков взошла тяжелым шагом
На гулкий пьедестал торжественная новь,
И голову царица красным флагом
Закутала… И пурпур, точно кровь,
Стекает вниз по бронзовому телу…
От Екатерининской площади мы выезжаем на Екатерининскую улицу, которая упирается в Привоз. Да-да, тот самый, знаменитый. Ты попросил у Евдокима его кепочку, натянул ее на глаза и пошел в народ. В войну Привоз стал оживленнее. В первые дни все торговые точки долго были закрыты-заколочены. Так смешно было наблюдать за тобой, когда ты приценивался к шубке, сервизу, картине местного живописца. Тебе не нужны были эти вещи, просто игра захватила. Кепочка не спасла – тебя узнали. Впрочем, ты ждал этого. Когда тебя попросили спеть, гитара оказалась «в кустах» – у Евдокима. Кепочку ему вернул, гитару получил. Импровизированный концерт по заявкам грозил затянуться, народ уже танцевать пошел. Пришлось подключать тяжелую артиллерию – Евдокима, он призвал тебя к порядку, мол, лошадка устала, пора и честь знать.
Мы вернулись на площадь, оттуда к Сабанееву мосту. Зашли в консерваторию. Здесь мне удалось тебя удивить – узнавали уже меня. Занятия в консерватории возобновились. У входа дежурила баба Люся. Расцеловала меня, маме привет передала и, конечно, пропустила нас в здание. Один свободный класс с роялем мы нашли. Теперь ты слушал меня. Ты знаешь, я больше никогда так не играла. Ты угадал Шопена с первых аккордов. Потом Моцарта, Грига. Сказать не решилась, но подумала: ты же не учился, поешь эстраду, откуда так хорошо знаешь классику? А ты, видимо, подумал: студентка, а как играет хорошо. Я и правда хорошо играла. В класс заглянула Чегодаева:
– Верочка, вы? Очень прилично играли, но…
Она сделала мне пару замечаний по игре, потом я познакомила вас. Мой педагог сказала, что на следующей неделе ждет меня. На эти занятия мы ходили вместе с тобой. Ты ждал меня по два-три часа.
Тогда ты сказал Чегодаевой:
– Профессор, должен признать, замечания ваши справедливы, но сейчас Верочка устала.
Чегодаева у нас считалась самым строгим педагогом. Меня смутило твое заступничество. Боялась, что она нас с лестницы спустит обоих. А Чегодаева улыбнулась:
– Вот и берегите ее. А я буду с ней помягче.
Ты подчинял людей мгновенно, или нет, точнее – располагал.
И вот мы опять возвращаемся к площади, оттуда – к морю. В Одессе улицы начинаются от моря. Так удобно. Евдокима мы отпустили, гитару ты попросил отвезти к нам домой, уточнив, не возражаю ли я. Нет, я была не против. Сколько тебя помню, ты умудрялся рассчитываться незаметно, да и не только для меня. И с Евдокимом ты рассчитался. Когда, я не видела, но по кивкам кучера поняла, что он остался доволен. Когда дрожки отъезжали, ты спросил:
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: